Бернард Вербер - Тайна Богов

– Вы поможете нам подняться на гору? – спрашиваю я.

– А с какой стати я буду это делать?

– Потому что мы вас об этом просим, – говорит Эдип.

– Тогда я вам отвечу: «Нет. Возвращайтесь обратно».

– Для нас нет никакого «обратно». Мы же сказали, Олимпия охвачена войной, – напоминаю я Пану.

Пан подливает нам прозрачный напиток.

– Ну… Это, знаете ли, не моя проблема.

– Оставь, Мишель, – говорит Афродита. – Мы справимся сами. Сумеем подняться на эту гору.

Пан неопределенно машет рукой.

– От вершины нас отделяет ров. Перебраться на ту сторону можно только в одном месте, которое находится посреди леса и скрыто за деревьями. Без нашей помощи вам его найти не удастся. Думаю, вы и через год будете его искать.

– Что ж, тогда помогите нам, – просит Эдмонд Уэллс.

– Как вам известно, на Эдеме существует нечто вроде традиции: «идешь вперед, встречаешь препятствие, преодолеваешь его, идешь дальше». Каждый раз препятствие все сложнее, но ты не должен сдаваться, и иногда даже добиваешься успеха. Это банально, но это закон жизни: идти вперед, развиваться, чтобы в итоге вынести более тяжелые испытания, которые заставляют расти над самим собой. Препятствий, которые нельзя преодолеть, не существует.

– Вы знаете Великого Бога, который живет на вершине горы? – спрашивает Орфей.

– Каждое следующее испытание просто позволяет яснее увидеть, что ждет впереди. Оно не дает возможности немедленно узнать, что находится в самом конце. Это было бы слишком быстро. Удовольствие в том, чтобы постепенно идти вперед, а не в том, чтобы прийти.

Пан поглаживает бородку, словно очень доволен тем, что сказал.

– Ладно, – говорю я. – Давайте сюда ваше чудовище. Мы сразимся с ним и попытаемся победить. Мы уже убили огромную медузу, когда плыли сюда. Так что мы вполне разогреты.

– Испытание не в том, чтобы победить чудовище… Бог снова потирает подбородок, глядя на Афродиту.

– Испытание таково: я держу тебя, ты держишь меня, кто первый засмеется – проиграл.

– Что? Да в это в детском саду играют! – удивляется Орфей.

Вот теперь Пан больше не улыбается.

– Мы, сатиры, больше всего любим секс и юмор. Это не детские игры, а самые серьезные ценности, какие только могут быть.

– Что будет, если мы выиграем? – спрашивает Эдмонд Уэллс.

– Я укажу вам единственную дорогу, по которой можно подняться на гору.

– А если проиграем?

– Вы станете сатирами и останетесь здесь. Только богиня любви останется в прежнем виде, потому что она прекрасна. Но она станет моей сексуальной рабыней.

Я на секунду представляю себя с козлиными копытцами, целый день треплющим девок или повторяющим чьи-то слова. Все-таки какое-то ограниченное существование…

– Почему мы вообще должны проходить испытание? Мне отвечает Эдмонд Уэллс.

– Здесь, как и повсюду на Эдеме, древние мифические существа живут очень долго и страшно скучают. Поэтому любой гость – это повод поразвлечься.

– Совершенно верно! – говорит Пан.

– Это как в доме отдыха, – продолжает Эдмонд Уэллс. – Массовики-затейники давно знакомы между собой и надоели друг другу, а когда появляются туристы, это хоть какая-то возможность разогнать скуку. Особенно если скучать приходится тысячелетиями.

– Точно, – подхватывает Пан. – Это проблема богов. Бессмертие – штука отличная, но в конце концов надоедает. К счастью, время от времени появляются люди вроде вас и удивляют нас чем-нибудь. Удивите меня, и можете идти дальше. Я даже помогу вам. Итак, кто будет играть со мной?

– Я, – отвечает Афродита, – мне терять больше других.

Я не могу позволить ей этого. И я покорно произношу эти глупые слова:

– Нет, играть буду я.

И чтобы отбить у других охоту перебивать меня, я говорю то, чего ни в коем случае не должен был делать: Это будет просто, я помню все шутки раввина Мейера.

Бог Пан смотрит на меня и говорит:

– Играть будем завтра. А сейчас отдыхайте, вы выглядите… усталыми.

И снова щедро подливает нам свой напиток, миндальное молоко с привкусом лакрицы. Мы с наслаждение пьем его, тем более что мы голодны, а напиток кажется питательным.

Я смотрю на Пана и спрашиваю:

– Давно хотел задать вопрос. Почему сатиры все время повторяют чужие слова?

– А, это… Эту хохму я придумал 870 лет назад, а они все никак не остановятся. Но вы правы, я думаю, что это уже устарело. Пора сменить пластинку. Завтра я им скажу, чтобы перестали.

Царь сатиров поглаживает свою бороду.