Сьюзен Келли - Насколько мы близки

Рут улыбнулась, не отрывая взгляда от дороги:

– Тебе бы не удалось, Прил.

Рут возражала из добрых побуждений, к тому же была права, но я все же разозлилась.

– Это еще почему?

– Потому. Тебе нужны люди. Неужели сама до сих пор не поняла?

Пока я грызла ноготь, взвешивая замечание, Рут подсластила пилюлю:

– Тебе нужны люди вокруг, иначе за кем ты будешь наблюдать?

На пологом горном склоне вымуштрованными солдатиками выстроились ряды идеально ровных, идеально треугольных юных сосенок. Мне вспомнилась Рослин с ее исполнившейся мечтой о рождественской елке. После горького Дня благодарения жизнь нашей соседки вошла если не в прежнюю колею, то в некую рутинную обыденность. Рослин посещала психотерапевта, пусть без особого энтузиазма, но регулярно, плюс записалась в группу под аббревиатурным названием «ВБХ», что расшифровывалось как «Все будет хорошо».

– Может, стоило пригласить Рослин, как по-твоему? – мимоходом поинтересовалась я.

– К ней мальчики приезжают на выходные, – отозвалась Рут. – Ей есть чего ждать. А вот и твои «Страницы».

Мы открыли стеклянные двери букинистического магазина, и я сделала глубокий вдох, втягивая в себя хмельные ароматы старой бумаги и чернил. Построенное в прошлом веке под ресторанчик, здание было узким, с высокими потолками и дощатым полом, знакомым только с метлой, но не с воском. Побитое временем зеркало за прилавком оклеено увеличенными и ламинированными книжными обложками в приглушенных тонах, с допотопным шрифтом двадцатых и тридцатых годов. На пюпитрах, столах и узких шкафах – хрупкие древности: старинные карты, манускрипты, купчие на землю, рабов и мануфактуру, бумажная валюта конфедератов, бесценная нынче лишь для коллекционеров.

И книги… Бесчисленные полки книг, один вид которых вызвал во мне знакомый страх и тоску писательства. Я пробегала пальцами по корешкам с названиями знакомыми и неведомыми; радовалась каждому томику, будь он облачен в роскошную кожу или дерматин, в полиэтилен, защищающий подлинный переплет, или простенькую мягкую обложку. Я не мучилась жаждой обладания как такового или ради вложения денег, не гналась за уникальным экземпляром с автографом автора. Мне было достаточно смотреть, листать и наслаждаться, отыскивать названия книг когда-то любимых или по-прежнему значимых. Время от времени я снимала с полки какой-нибудь сборник, открывала на первых страницах, невольно находя взглядом названия журналов – как популярных, так и канувших в небытие, – где были впервые напечатаны рассказы.

Добравшись почти до конца алфавита, я взяла с полки книгу и замерла с ней в руках, вновь переживая почти физическую боль, с которой когда-то читала ее последние ярчайшие страницы.

– Что это? – Рут заглянула через мое плечо. Я подняла книгу повыше. – «Все жизненные вещички», – прочитала она. – Уоллис Стегнер [31] Уоллис Стегнер (1909-1993) – известный американский писатель, автор ставшего классическим эссе «Письмо о дикой природе». . Читала?

Я кивнула:

– История одной супружеской пары. Оба уверены, что счастливы в браке, оба всем довольны, спокойны, защищены от бед… пока в их жизнь не вторгается третий, чужак, который попирает… – Я запнулась, вспомнив жестокую финальную сцену. – Это первое издание, в оригинальной обложке. Автора уже нет в живых. – Я глянула на едва различимые карандашные цифры на обороте: – Сто двадцать пять долларов.

Рут присвистнула.

– Бери!

Я мотнула головой.

– Не купишь? Почему?

– Не вижу разумных причин.

Рут бросила на меня оценивающий взгляд и недовольно вздохнула:

– И что с того? Без разумной причины никак, Прил?

Я погладила прохладную обложку, где смутно отражались наши лица: неуверенное – мое и решительное – Рут.

– Похоже, никак. – Я вернула книгу на место.

Последовав советам мистера Ходжина, мы поужинали в «Высокогорье» – заведении, отделанном, соответственно названию, в стиле шотландских горцев – с резными шлемами и геральдическими щитами, клетчатыми скатерками и домоткаными половиками. Официант принял наш заказ на жареную форель, наполнил бокалы, вынув бутылку из ведерка со льдом, и я с довольным вздохом откинулась на спинку кресла, оглядывая ресторанный зал, на удивление многолюдный для буднего зимнего вечера. Неистребимая привычка вынуждала меня немедленно заняться любимым делом – сочинять имена, характеры и судьбы людей, которых я видела первый и последний раз в жизни.