Владимир Романенко - Жди, за тобой придут

В итоге, «рекорд всех времён и народов» Иванову засчитали, португальцы одолели «оранжевых» со счётом 1:0, а голландцы смертельно обиделись на русского «борца за чистоту футбола» и всерьёз вознамерились уничтожить его судейскую карьеру.

Новая рабочая неделя позитивных ожиданий, наметившихся, было, в Костином сознании, увы, не оправдала.

Каждый день он беспрерывно мусолил номер Эвелин, в надежде застать её у телефона, строчил смс-ки, однако на все его призывы ответом была одна лишь только глухая, можно сказать, провиденциальная тишина.

«Ну, вот и всё, — повторял он каждый раз с каким-то мазохическим упоением. — Поиграли и забыли…». Но на следующий день всё-таки обречённо пытался звонить снова, отправлял сообщения и ждал хоть какого-нибудь отклика, тем самым ещё больше вгоняя себя в липкую, миазмическую хандру.

Недавно прочитанная рукопись теперь не возбуждала в нём никакого живого интереса. «Моя сказка о великом будущем закончилась двенадцать лет назад. И раз уж за такой длительный срок ничего не произошло, надеяться на чудо в моём нынешнем положении было бы просто глупо».

Выход Украины в ¼ финала засчёт выигрыша по пенальти у швейцарцев и триумфальная победа Франции над Испанией разбавили, подобно свежей струе, то едкое болото, в котором обнаружил себя Костя после ряда неудачных попыток установить электронный контакт с похитительницей своего сердечного покоя. Однако матчи эти состоялись в понедельник и вторник, а следующая за ними игра должна была произойти только лишь в пятницу.

— Ты, Константин, что-то последние дни сам на себя не похож! — упрекнул его как-то в офисе бдительный Рене. — Молчишь, в кафе с нами не ходишь, не улыбаешься. Ты часом не заболел?

— Теперь уже и не знаю, мой друг… — задумчиво ответил Костя.

— То есть, как это не знаешь? Ведь что-то же тебя беспокоит?

— Да, беспокоит: душевный сатириаз.

— Сатириаз?.. Никогда о такой болячке не слышал. А как она проявляется?

— Вообще-то «сатириазом» медики называют усиленное половое влечение у мужчин. В народе эту болезнь ещё «стояком» кличут. Но у меня сатириаз не физиологический, а душевный. Понимаешь?

Рене задумался.

— Ты, что же, всех баб как потенциальных Джульетт воспринимаешь?

От подобной гипотезы Костя невольно хихикнул.

— Если бы так, Рене! Если бы так… Ладно, не бери в голову! От всех душевных недугов лекарство существует только одно — время. И оно у меня есть. Так что, живы будем — не помрём.

— Дай-то Бог… — деликатно сказал Рене.

В пятницу Костя снова взял отгул, против обыкновения поднялся чуть свет, торопливо умылся и привёл себя в порядок. Затем он кинул в маленькую дорожную сумку пакет копчёной нарезки, хлеб, три бутылки Rochefort вместе с фирменным стаканом, пачку орехов, четыре гигантских яблока, многофункциональный швейцарский нож и вышел во двор, где стояла его бэха.

Через какие-то сорок минут он уже бодро шагал от платной парковки в Остенде к призывно желтеющим впереди холмикам песчаных береговых дюн.

Лазурное небо с ещё не успевшим далеко оторваться от горизонта нежным июньским солнцем и тихий, безмятежный простор Атлантического океана как нельзя лучше способствовали настрою на плодотворный отдых, столь необходимый измученной душе и столь ценный в преддверии, возможно, главной игры нынешнего футбольного чемпионата.

«А ведь я ещё ни разу в жизни не сидел на пляже один! — пришло вдруг Косте на ум. — Любопытный факт…». Он принялся, было, методично тестировать свои внутренние ощущения на предмет того, что «день грядущий нам готовит», однако долго оставаться в режиме холодного наблюдателя не смог.

«Телефончик я всё-таки грамотно дома оставил! — похвалил себя Костя за проявленное мужество и хитро улыбнулся. — Как начнёт конкретно ломать — бутылку пива и в море».

Он выбрал сухое местечко в пяти метрах от воды, не спеша разделся, окинул взглядом пока ещё безлюдный пляж, высыпал на ладонь немного орехов из пачки, отправил их в рот и довольный полез купаться.

Когда, после часового плавания, Костя вновь ощутил твёрдую землю под ногами, на всей широте акватории уже деловито суетились первые толпы отдыхающих и курортников.

Медленно и со вкусом позавтракав, он обнаружил валявшийся неподалёку крепкий железный брус, вколотил его в песок там, где воды было по щиколотку, и закрепил на нём бутылки с пивом, уложенные в заранее приготовленный целлофановый мешок.

Окончательно высохнув, Костя намазался солнцезащитным кремом, переориентировал полотенце таким образом, чтобы лучи поднимавшегося светила упирались ему точно в пятки, и занял стандартную для таких случаев позу «французской лягушки на противне».