Владимир Романенко - Жди, за тобой придут

Следствия, как такового, правоохранительные органы возбуждать не стали, поскольку, будь эта трагедия коллективным самоубийством или преднамеренным лишением жизни, наказывать было всё равно уже некого.

Парадоксально, но судьба Вячеслава, равно как и его апокалипсическое деяние, не вызывало у Кости никаких агрессивных эмоций. Орудие сослужило свою службу, и теперь орудие мертво. Костю гораздо больше занимало, чьим орудием был Вячеслав, и в чём вообще заключался замысел того невидимого демиурга, который смеет столь безжалостно ломать человеческие судьбы и надругаться над самым святым, что только есть в подлунном мире, — над божественной любовью.

Кроме Вячеслава, он не раз вспомнил также и Веру Алексеевну с её таинственными пророчествами, однако роль этой колдуньи сводилась, скорее всего, к функции катализатора, нежели источника вселенского зла.

Какой прок был ей убивать Оксану? Вера Алексеевна намекала на то, что обладает некоторой информацией о грядущих потрясениях в Костиной жизни, но ведь «знать» ещё не означает «быть способным что-то изменить по своему усмотрению».

Костя строил логические выводы и, чем дальше пытался в них углубиться, тем больше осознавал бессмысленность этого процесса. Теперь не имело значения, как, почему или из-за кого он остался один. Гораздо полезнее, как ему казалось, было выяснить, действительно ли Оксана потеряна для него навсегда. Не в физическом смысле, разумеется, — но в смысле реальном . Именно за это слово, «реальный», Костя и пытался тогда ухватиться.

Он чувствовал, что его любовь никуда не исчезла и не ослабла. Он не мог видеть Оксану, но внутренние ощущения были такими, как будто в самом центре его существа — в душе или в сердце — поселилась некая весточка от любимой, и она была настолько животворяща, что всякие следы уныния начали сами собой выветриваться из Костиной головы подобно мелкой пыли на хорошем сквозняке.

Костино сознание настойчиво возвращалось к словам Веры Алексеевны о том, что он сам найдёт выход из всех свалившихся на него бед. И теперь Костя чувствовал: выход был где-то здесь, на расстоянии вытянутой руки. Оставалось только нащупать дверь и взяться за ручку.

«Оксаночка, милая, — шептали его губы в ночной тишине. — Я скоро приду к тебе. Я знаю, как найти то место, где ты теперь живёшь. Я люблю тебя, родная моя!»

В груди нарастало возбуждение и радостное предчувствие. Но через два часа стремительного метания в кромешной темноте на границе двух миров Костя почувствовал, что силы покидают его. Сердце вновь наполнилось смертельным отчаянием. Перейти рубеж было невозможно: нечеловеческие усилия лишь заставляли его биться головой о невидимую преграду, а затем он, как мячик, отскакивал обратно — в глухой сумрак своих мучительных стараний.

Настала минута, когда он почувствовал, что готов сам выброситься из окна. Вскарабкаться на подоконник и сделать шаг в пустоту было так просто. Всего один шаг, несколько секунд падения, и они воссоединяться с Оксаной навеки.

Почему он так и не встал тогда с кровати, Костя вряд ли бы смог доходчиво объяснить. Не случись ЭТО ещё в течение нескольких минут, всё, наверное, было бы кончено. Но ОНО произошло, и Костя остался жив…

Впоследствии он много раз вспоминал о той загадочной и непостижимой секунде, которая разделила всю его жизнь на две неравные части. Первая из них была прожита неким «добрым домашним животным», умевшим повторять чужие слова, но своего собственного сознания и внутренней цельности не имевшего. А вторая обозначилась появлением существа разумного — человека, обладающего способностью видеть и чувствовать суть вещей и явлений.

Костя сформулировал произошедшую с ним метаморфозу многими годами позже. А в ту ночь ему было не до отвлеченных размышлений.

Он испытал нечто абсолютно невообразимое для обычного человека. Это было подобно мгновенной смерти и новому рождению в один и тот же момент. Как будто разом зажглись десять тысяч солнц, но свет их ударил не по глазам, а внутрь, в самый центр Костиного существа.

Внезапно вся комната, весь мир вокруг стали живыми. Костя и окружающее пространство сделались единым целым. Отовсюду лилась странная, беззвучная музыка, непохожая ни на что, когда-либо сотворённое человеком.

Костя совершенно забыл, о чём думал всего несколько мгновений назад. Его вообще как будто бы ни стало. Он видел своё тело, видел предметы, находившиеся в комнате, но всё это представлялось ему чем-то ненастоящим. Истинным и реальным было только единство со всем бесконечным мирозданием и невероятный экстаз от глубокого переживания этого единства…