Мигель Делибес - Клад

– Хорошо добрались? Что вам взять?

Кристино замялся, надул губы, вроде бы ему все равно,

– Кофе с молоком, а? – предложил он товарищам, посмотрел на них и решил: – Три кофе с молоком.

Ребята были молодые, всем около двадцати. Однако Кристино с его вынужденной манерой держаться, склонив голову набок (несколько месяцев назад он решил таким образом хоть как-то скрывать белое пятно, недавно появившееся и расползавшееся теперь по шее и правой щеке), казался старше. Херонимо сегодня с утра был деятельным и возбужденным,

– Устали? – спросил он.

Фибула потянулся, закрыл глаза и широко зевнул.

– От чего было устать? Разве что от сидения в машине.

– Я рад, потому что, должен предупредить вас, здесь придется поработать как следует.

– Идет,

Фибула был высокий и поджарый, а его тонкий длинный нос, подчеркнуто выпуклая линия лба и круглые, испытующе глядящие глаза придавали ему забавное сходство с птицей,

– Нашел жилье?

– С этим все в порядке, Сейчас, до отъезда, зайдем на квартиру, оставим вещи. Ты говорил с Пако?

– Вчера вечером, – уточнил Кристино, – он продержал меня у телефона больше получаса. Как всегда. Вроде бы все ясно, да? Единственное, что необъяснимо, как такой пройдоха, как дон Вирхилио, топал по этому кладу и ничего не подозревал. Херонимо возразил:

– Это-то как раз ясно: дон Вирхилио никогда не имел дела ни с детекторами, ни с другими более или менее замысловатыми приспособлениями. Полковнику нравилась чистая игра.

Анхель, у которого на безбородом лице только слабо еще пробивались усики, лишь подчеркивающие его детский вид, удивился.

– Так ты думаешь, этот тип ходил с детектором?

– Да как дважды два четыре. А пойди докажи. Ничего не остается, как признать, что открытие сделано случайно.

– Помощник директора кое-что говорил мне про это дело, – уклончиво сказал Кристино. – Он также говорил, что нужно заложить только один шурф. – Кристино смотрел на Херонимо, склонив голову набок. – А у тебя какие планы?

Херонимо воспользовался двумя каплями воды, вылившимися из его стакана, чтобы пальцем нарисовать на полированной поверхности стойки маленькую площадку на вершине холма, разделенную огнезащитной полосой.

– Клад был найден вот здесь, на этом конце полосы. Тут, вокруг ямы, в которой был кувшин, мы наметим сетку; затем спустимся, снимая искусственные слои приблизительно в пять сантиметров толщиной. Речь не идет о каких-либо раскопках на площадке, надо только познакомиться со стратиграфической реальностью. То есть то, что нас в настоящий момент интересует, так это поместить клад на определенный археологический уровень.

Кристино, Анхель и Фибула, окружившие его, кивали. Они слушали Херонимо с тем же почтительным уважением, с тем же мечтательным жаром, с какими слушали его первую лекцию четыре года назад, в день, когда пришли на факультет.

Херонимо продолжал:

– Кроме того, нужно просеять кучу земли, которую выбрал наш умник. Будет нелегко, но в ней могло что-нибудь остаться. Этот тип смешал Рим и Сантьяго безо всякого разбора. Но, говоря между нами, открытие потрясающее! Если нам удастся датировать его, то будьте уверены, оно будет самой громкой археологической новостью за последнюю четверть века.

Страстная увлеченность Херонимо тут же передалась его помощникам. Анхель не мешкая поднял с пола сумку.

– Пошли, мужики, не теряйте времени.

Кристино задержался в дверях.

– Поедем на машине?

– Потом, сейчас не нужно. Пансион в двух шагах отсюда, за углом.

Сеньора Ньевес, хозяйка, женщина представительная, кривая, с бельмом на глазу, странным образом вылезшем, показала им комнаты и уверила, что в восемь будет горячая вода и они смогут принять душ.

– С богом, – сказала она, прощаясь.

На шоссе машин еще почти не было. Липы протягивали свои оголенные ветви над придорожными канавами; сорока, увлеченно клевавшая останки раздавленного на асфальте кролика, взлетела при их приближении. Ветер улегся, и разорванные, грязные тучи, словно поднявшийся туман, заслонили солнце. На площади в Гамонесе женщины с тазами и фаянсовыми мисками выстроились в очередь у рыбного грузовичка, только что подкатившего и объявлявшего гудками о своем появлении. С другой стороны площади прикрепленная над полукруглой колоннадой входа в двухэтажный дом, выцветшая от времени вывеска сообщала: «Консистория» [2]. Внутри никого не было. Только два каменщика штукатурили стены просторного пустого зала, они-то и помогли им найти алькальда. В маленькой комнате, где тот их принял несколько минут спустя, пол был вымощен красными плитками, а стены украшены семейными фотографиями; стоял там полированный стол, полдюжина стульев и двустворчатый буфет с застекленными дверцами. Алькальд, мужчина невзрачной наружности с неестественно театральными жестами, не поднялся, когда они вошли. Он отложил газету, которую читал, и, выслушав их, склонил набок голову и стал настойчиво крутить пальцем в правом ухе, словно ввинчивал его.