Корнель Филипович - Сад господина Ничке

Так как все симпатии окружающих были явно на стороне господина Ничке, а тот не открыл калитку даже для госпожи Рауш, представитель фирмы «Гёц» прекратил осаду. Рабочие сложили инструменты, погрузили их в машину, и бригада укатила.

Вскоре Ничке узнал, что среди накопившейся корреспонденции, которую госпожа Рауш, чтобы не раздражать больного, спрятала в буфете (ей показалось, что там какие-то счета и напоминания), было также письмо из магистрата, уведомлявшее господина Ничке, что планом строительных работ предусмотрена установка кабеля, проходящего также и через его участок. Письмо содержало оговорку, согласно которой господину Ничке, как владельцу участка, полагалось полное вознаграждение за весь ущерб, который мог быть нанесен земляными работами его собственности. Это его несколько успокоило. Дело тут даже не в возмещении убытков, а в престиже владельца собственности – ведь каждый человек хочет чувствовать себя свободным и независимым и не любит, когда это ставят под сомнение.

На следующий день, перед обедом, как раз накануне отъезда к дочери, Ничке получил возможность окончательно уладить этот вопрос, который стоил ему столько нервов. Госпожи Рауш дома не было, она уехала в город за покупками, а Ничке потихоньку собирался в дорогу, укладывая в чемодан какие-то мелочи, когда вдруг раздался звонок. Ничке выглянул в окно и увидел перед своим домом большой серый «мерседес», а возле калитки офицера в мундире летчика. Ничке нажал кнопку, офицер толкнул калитку и легким шагом направился к крыльцу. В левой ладони он держал сложенные перчатки, а правой делал движения, словно бы с кем-то разговаривал или напевал какую-то мелодию. Ничке снял халат, надел пиджак и открыл входную дверь.

– Я имею удовольствие видеть господина Рудольфа Ничке?

– Да. Чем я могу быть вам полезен, господин полковник?

– Разрешите представиться – фон Тристенгауэр.

– Ничке. Очень приятно познакомиться. Заходите, пожалуйста, прошу вас, – добавил Ничке, ибо гость стоял, видимо, ожидая приглашения.

Полковник вошел, положил перчатки в фуражку и оставил ее в прихожей на столике.

– Чем могу служить? – еще раз спросил Ничке, когда они расположились у него в комнате, и придвинул к гостю коробку с сигаретами.

– Благодарю вас, я не курю, – сказал полковник, встав и слегка щелкнув каблуками.

Ничке не без некоторого удовольствия отметил про себя, что у этого молодого человека, которому в конце войны было не более двадцати лет, – а теперь он уже полковник, – хорошие манеры. Он производил впечатление человека сосредоточенного и вместе с тем по-юношески робкого и застенчивого. Впечатление это помогло Ничке избавиться от чувства неприязни или даже враждебности к человеку, о цели визита которого он сразу догадался. Он скорее почувствовал к нему нечто вроде симпатии, если не благодарности, и мог слушать речь молодого офицера с вниманием и без предубеждения. Все, что он от него услышал, касалось права распорядиться полоской земли шириной в сорок пять сантиметров, лежащей на глубине полутора метров под поверхностью сада господина Ничке, – права, которого Ничке не хочет предоставить германской армии.

Ничке узнал также, что дело, заставившее полковника прийти к нему, имеет огромное значение для обороны и будущего страны. В траншее, рытье которой, как это признал сам полковник, столь грубо нарушает право собственности господина Ничке, будет проложен кабель, необходимый для питания военной аппаратуры, устанавливаемой на огороженном проволокой, заброшенном и заросшем сорняками участке. Попутно полковник заметил, что протекающий за оградой сада господина Ничке ручей, не доставляющий удовольствия ни своим видом, ни запахом, будет при проведении работ во внеочередном порядке отведен в бетонную трубу и засыпан землей. Впрочем, полковник пришел не ради этой вонючей канавы, а по серьезному делу: он пришел попросить господина Ничке оказать важную услугу государству и народу. Времена меняются, сменяются правительства, уходят люди. Но есть еще нечто, что стоит над временем и правительствами, над политикой и человеческими страстями, именно оно заставило немцев приносить жертвы, которые повергли в изумление весь мир и дали им возможность выходить победителями из любого положения. Разве каждый из нас, немцев, не был готов всегда, когда этого требовала история, отказаться не только от какой-то части, но и от всего своего имущества и отдать даже жизнь ради идеи, которая столь лапидарно выражена в поговорке: «Gemeinnutz gent vor Eigennutz». [3]Времена меняются, и вот представитель германской армии приходит к гражданину Рудольфу Ничке – не с требованием, а с просьбой. Не как насильник, а как проситель…