Я пошевелил мускулами. Соломон понял меня и горько усмехнулся.
- Ты плохо знаешь жизнь, хмацвило! ('Юноша'). Особенно нашу жизнь, кавказскую!
Мудрый Соломон был на сто процентов прав. Кое-что я узнал 'за жизнь' на улице, а про кавказскую жизнь мне ещё предстояло узнать. Я решил не лезть на рожон и снять ещё не разбитые 'остановы'. У меня была задумка предложить их на табачные фабрики Москвы, где мастера должны быть честнее тбилисских.
Когда я в цеху снимал 'остановы', мастера участливо помогали мне. Завернули штук пять 'остановов' в газету, а один из мастеров даже помог вынести их за проходную. Провожали меня с таким почётом, как какого-нибудь инструктора райкома партии. Уже на улице мастер пожал мне руку и виновато сказал:
- Извини дорогой, что так получилось, но кушать все хотят: и мы - мастера, и рабочие, и Соломон, и даже этот 'зверь' в проходной! А директору лишь бы отчитаться за снижение брака, что он в жизни понимает!
Больше я на табачную фабрику ? 2 , что на улице Поцхерашвили, не ходил.
А второе изобретение я сделал прямо на лекции по землеройным машинам. Есть такая землеройная машина - скрепер. В Америке такими выполняют почти половину всех земляных работ (у нас больше предпочитают экскаватор). Наш лектор Картвелишвили (у него фамилия грузинская, но всю жизнь он прожил в России) чётко и недвусмысленно рассказывал, что когда скрепер набирает в свой громадный ковш грунт, ему не хватает силы своего 'родного' тягача. Тогда зовут на помощь особые трактора-'толкачи', которые и подталкивают скрепер сзади, чтобы тот набрал полный ковш. Эти толкачи работают меньше минуты, а вынуждены стоять и ждать своей очереди по полчаса. Невыгодно.
- Это не от хорошей жизни! - подытожил Картвелишивили, - но другого пока никто не придумал.
На первой же перемене я подошёл к лектору и спросил:
- Юрий Лаврентьевич, а если на заднюю ось скрепера поставить маховик и разогнать его во время холостого пробега, то во время копания - а это меньше минуты - он даст на задние колёса такую тягу, что вполне заменит толкачи!
Картвелишвили мигом 'схватил' идею и тут же предложил:
- После лекции зайди, я помогу составить заявку на изобретение!
Подобный опыт у меня уже был с 'остановом' и заявку мы составили быстро.
Пару слов о Юрии Лаврентьевиче Картвелишвили. Это сын знаменитого Лаврентьева - Лаврентия Картвелишвили - советского 'хозяина' Дальнего Востока 20-х годов, конечно же, репрессированого. Несмотря на это, Юрий Лаврентьевич уважал Сталина и ненавидел Хрущёва. Как здесь не вспомнить эпизод, когда Хрущёв спросил писателя Шолохова: 'Неужели вы не признаёте, что был культ личности?' На что великий писатель ответил: 'Была Личность, был и её культ!' - Хрущёв понял, что он сам совсем 'не личность' и обиделся.
Но, несмотря на помощь сына такого великого человека и талантливого учёного, на заявку пришёл отказ - дескать, головной институт 'ВНИИСтройдормаш' не считает предложение полезным.
Иногда надо людям отказывать! Я сейчас не представляю себе свою жизнь, если бы не этот отказ. Он помог мне приобрести друзей на всю жизнь. В том же 'ВНИИСтройдормаше', других институтах, общежитиях. Он помог мне поступить в аспирантуру, он дал мне ярости бороться с противниками. Даже любимых женщин на долгие годы, помог мне найти этот отказ. И то, что я сейчас живу и работаю в Москве - этим тоже я обязан этому отказу!
Люди, не бойтесь получать отказ! Если, конечно, это не отказ в помиловании от смертной казни!
Знакомство с Москвой
Я впервые побывал в Москве в 1952 году. Мама меня привезла по своему бесплатному железнодорожному билету. Нам повезло - мой дядя Георгий был дома, и 'приютил' нас на несколько дней. Москва поразила меня своими большими домами, вечно спешащими людьми, магазинами, в которых всегда всё было.
Мама повела меня и в Мавзолей. Я не представлял себе, что увижу внутри этого загадочного здания, но что зрелище будет столь неприятным, я не мог себе вообразить. Под стеклянным колпаком лежало в неестественной, бессильной позе жалкое мёртвое тело. И это - Ленин? Великий, вечно живой, гениальный? Нет, лучше бы я не ходил в Мавзолей, неприятный осадок остался на всю жизнь.
Хотел я позже посмотреть и на Сталина, когда он тоже был в Мавзолее, но что-то удержало меня. И сейчас в моём представлении Ленин - это то, что я увидел в Мавзолее, а Сталин - хоть и немного неуклюжий, но живой, такой, каким я видел его рядом с собой на вокзале, а потом в саду дворца Наместника в Тбилиси.
Читать дальше