Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

Любовь запоздалая, эпистолярная

Прежде, чем запускать новую машину в серию, её надо обкатать. Ну, чтобы разные там недочеты выявить, подправить что-то. И вот я решил 'обкатать' свою рукопись в Интернете, чтобы потом публиковать книгу с учетом замечаний и пожеланий читателей. Разместил я мою рукопись в известной 'библиотеке Мошкова' (www.lit.lib.ru ), а также в литературном портале 'Лавровый Лист' (www.lllit.ru ), там же, где ранее размещал другие мои опубликованные художественные книги.

Отклики читателей не заставили себя ждать. Они приходили мне по e-mail'у не только из России, но и с Украины, Германии, США и даже далекой Австралии.

Владислав Мохов, бывший житель Тбилиси, а теперь австралиец, вспомнил почти все, описываемые в книге события, и почти всех, описываемых там, участников этих событий. Оказывается, мы учились с ним в одной школе, поступили в один институт, даже работали в одном здании, расположенном посреди поселка курдов. Письмо Владислава Мохова исполнено ностальгичаских воспоминаний о Тбилиси, о Грузии, о наших общих знакомых.

Один из читателей, успешный московский бизнесмен, так расчувствовался, что притащил ко мне домой галлон прекрасного виски в красивейшем сосуде, и так как сам недавно бросил пить, возложил трудную задачу по опустошению этого сосуда на меня. Но, какие наши годы - справился и с этим, правда, не за один 'подход'.

Профессор, и одновременно крупный бизнесмен из США, эмигрировавший ещё из СССР, позвонил мне и сказал, что из-за моей книги он на день не вышел на работу - не мог оторваться, пока не дочитал её до конца. Похожее письмо было от кандидата наук из Киева - он пишет, что как будто встретился со своим старым другом и единомышленником. Но все эти звонки и письма были от мужчин. Чтож, а представительницы прекрасного пола, так и остались равнодушными к моей жизни? Как бы не так!

Письма одной из читательниц по имени Тамара настолько затронули мне душу, что я не выдержал, и поместил их в книгу, в сопровождении моих ответов на эти письма. Письма эти, касающиеся моей личной жизни, пришли в 'Лавровый Лист', и были размещены там, как и мои ответы на них. Но прежде, чем читать эти письма, я порекомендовал бы читателю снова заглянуть в книгу, в самое начало раздела 'Роковой клуб мукомола', где описана, казалось бы малозначительная сценка знакомства с девушкой по имени Марина, проживавшей в общежитии возле станции 'Подлипки'. Итак, письма:

Дорогой 'Лавровый Лист'!

Прочла размещённые в 'Лавровом Листе' книги Нурбея Гулиа, и, честно, была и восхищена и шокирована ими. Такого я раньше не читала. Особенно понравилась мне книга 'Любовная исповедь тамароведа', что ещё более усугубляется тем, что я тоже - Тамара.

Но меня насторожила неясная национальная принадлежность автора. Например, на с. 24 книги он заявляет о себе:

'Грузин - первый сорт! Мегрел называется, мы на Чёрном море живём, - хвастался я, хлопая себя кулаком в грудь, совсем как это делает самец гориллы, который живёт ещё несколько южнее'.

Стало быть, автор - грузин, а также мегрел, или мегрелец, как их тоже называют.

На с. 16 автор признаётся, что он является внуком Дмитрия Гулиа - абхазского писателя и поэта, значит автор - абхаз.

На с. 193 автор говорит:

'Мы, московские евреи, считаем, что больше этого терпеть нельзя!'.

Здесь автор сам утверждает, что он - еврей.

И, наконец, на с. 304 читаю слова сказанные автором от первого лица:

'А я на это отвечаю, что, во-первых, мы - русские:'.

Так значит, автор - всё-таки русский. Так как эта ссылка даётся позже всех, то заключаю, что автор под конец всё-таки стал русским:

Полная неразбериха!

Всё это, а также то, что на с. 38-39 высказывалось опасение, что злополучные тяжеловесные 'грации' при насилии над автором в прачечной, могли повредить ему 'рабочий орган', натолкнуло меня на сочинение эпиграммы на автора (в подражание не кому-нибудь, а самому Пушкину!), которую я хотела бы поместить на Ваш портал, вместе с этим обоснованием моего поступка. Одним словом, и для автора, и для читателей его книг.

Эпиграмма на Нурбея Гулиа

Полугрузин, полумегрелец,

Полуеврей (заметен сквозь одежды

его полуобрезанный конец),

Полуабхаз, но есть надежда,

Что стал он русским под конец!

Тамара

Ответ Тамаре на её эпиграмму

Эх, Тамара! Попала ты, как говорят в литературных штампах, не бровь, а в глаз!

Неясность в моей 'национальной принадлежности' настораживает больше всех меня самого. Как выпью, бывалочи, вечерком, вспомню о моей 'нации', так и начинаю настораживаться.