Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

- Что, пьянь, орёшь во дворе? Номер квартиры не мог запомнить? - стала она меня, замёрзшего, выговаривать. Найда аж залаяла на неё от возмущения.

- Ты слышала, как я тебя зову, и не вышла на балкон? - поразился я, - я же замёрзнуть мог!

- Одной пьянью меньше было бы! - неосторожно ответила Тамара, и схлопотала по синяку под каждым глазом. Правда, они стали видны только утром.

Я рассвирепел от такого предательства и стал одеваться, чтобы уйти. Куда и сам не знал, но только подальше от неё. Тамара же, сделавшись неожиданно ласковой, еле удержала меня, поведя прямо к койке.

Наутро, когда к нам зашёл Юра, она уже рассмотрела свои фингалы и очень переживала. Юра успокаивал её, но втайне был на моей стороне - это же надо, на балкон не выйти!

Ничего, купим большие тёмные очки и догуляем неделю в Киеве. Потом она даже вспоминала об этой поездке с удовольствием.

Ночной полёт

И самый таинственный, я бы сказал даже, мистический сюрприз 'от Витольдовны', случился как раз в Новый 1982 Год. Объявив всем моим остальным дамам, что я опять еду на традиционный подлёдный лов рыбы, сам поехал на встречу Нового Года к Витольдовне.

К слову, мой женский коллектив, ни численно, ни персонально не изменился; поведенчески всё продолжалось почти в прежнем духе, даже дни 'посещений' не изменились.

На новых женщин я уже смотреть не мог. Вернее мог, в смысле английского 'мэй' - в моральном смысле этого слова. А вот в смысле того же английского 'кэн' - ну, никак не мог, в физическом смысле этого слова!

Сами войдите в моё положение, и поймёте - это чистый турецкий султан со своим гаремом! Были, правда, преимущества - содержать этот весь гарем не приходилось, но присутствовали и недостатки - все 'жёны', кроме двух, находились в разных местах и ничего не знали друг о друге. Конечно же, Оля знала обо всех и живо интересовалась моей сексуальной жизнью. На всякий случай, я её предупреждал, что кому говорить, если позвонят.

А красивую Иру, секретаря нашей кафедры, не предупредил - Заратустра не позволил - и получались курьёзы. Как-то, пока я был на занятиях, мне позвонили.

- Вам жена звонила, просила перезвонить домой! - невозмутимо сообщает Ира. Я смотрю на неё вопросительно и осторожно спрашиваю:

- А имени она не называла?

Ира не меняя выражения лица, уточняет:

- У вас, что - несколько жён?

Мне приходится ловчить, говорить, что с одной я уже развёлся, но она ещё меня своим мужем считает, а на второй только хочу жениться, но она уже считает меня своим: Я посоветовал Ире, как-нибудь похитрее узнать имя жены, если она позвонит ещё.

- Вам звонили две жены и обе Тамары, причём с разными голосами! - уже волнуясь, сообщает мне Ира на следующей перемене.

- Чёрт побери, что же делать? - спросил я у Иры, - посоветуйте же, хоть что-нибудь.

- Я советую попросить их называть номера телефонов, по которым надо звонить! - высказала гениальную мысль Ира. Я чуть не расцеловал её за такую мудрость.

- Итак, если в дальнейшем позвонит жена и попросит перезвонить домой, спрашивайте её, пожалуйста, номер домашнего телефона. У профессора, дескать, трудности с памятью, и он просит напомнить номер! - поучал я Иру, и она без улыбки воспринимала это.

Когда мы с Ирой сейчас, спустя двадцать лет, вспоминаем это - ухохатываемся! Но я немного отвлёкся от встречи Нового Года у Тамары Витольдовны.

Она кроме меня, позвала ещё двоих гостей - молодых супругов. Выпивки было много - сам тащил - всё начиналось неплохо. Как часто пишут: 'Ничто не предвещало беды'. Так как вина было много, а запретов не было вообще, то я конечно же, нажрался в своё удовольствие, и нажрался по-чёрному, в стельку, как сапожник, до чёртиков, до потери пульса: Ещё нужны синонимы? И устроил дебош с рукоприкладством. Это у меня бывает редко, но если случается, то протекает очень эффектно.

Последний раз, сильно нажравшись, я устроил добрый дебош в ресторане 'Чернигов' в Киеве, во время летнего пребывания там с Тамарой-грозной. Дрались все - и стар и млад, причём все со всеми. Мне удалось в одном конце зала скорчить из себя 'бедного еврейчика' и пожаловаться, что меня обижают. В другом же конце зала я изобразил из себя крутого антисемита, и призывал устроить 'им' показательный погром 'для науки'.

Тамара вовремя сбежала с поля боя и наблюдала его со стороны. Она то плакала, то истерически хохотала, наблюдала за побоищем. Получив пару затрещин и разбив в кровь кулаки о чьи-то 'физономордии', я ретировался, и тоже, стоя рядом с Тамарой, наблюдал бой со стороны.