Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

О романе ректора многие знали, и в зале раздался смех. Ректор сидел весь красный, потупив голову. Поносян сидел в зале с цветом лица, соответствующим его фамилии. Зал слушал меня с таким вниманием, как будто я открывал им государственную тайну. А ведь почти все всё это знали:

- Я считаю, что такому человеку, как Поносян не место в Партии, да и в институте, а парторганизация должна сделать выводы и очистить институт от скверны, которая сегодня позорит, а завтра погубит наш институт! Не надо оваций! - в шутку добавил я и, раскланявшись с залом, сошёл с трибуны. Вопреки моей последней просьбе из зала раздались аплодисменты.

- Блеск! Чем не: 'Квоускве тандем, Катилина, абутере патиенциа ностра!' ('До каких же, наконец, пор, Катилина, ты будешь злоупотреблять нашим терпением!') Цицирона, - как потом мне заметят об этом присутствующие

Не ожидая результатов голосования, я покинул зал. Мне с ними больше не по пути! На Запад, на Запад! - говорил я себе, имея в виду, конечно же, Курск. Потом я узнал, что Поносяна всё-таки приняли в партию, при трёх голосах против. Один из тех, кто был против, стал потом секретарём парткома вместо Володи, другой ректором, вместо Абрама Семёновича; третьей была дама, просто симпатизирующая мне.

А интереснее всего то, что министерская комиссия, которая спустя несколько лет проверяла ТПИ и, найдя там массу злоупотреблений, в результате сместила ректора. И возглавлял эту комиссию ректор Курского политехнического института!

И как после этого не поверить в торжество Справедливости, хотя бы локальной?

Ход конём

Опять мне удается улизнуть от настигающего катка, грозящего 'раскатать' меня в лист, столь тонкий, что подсунуть его в щель под дверью не было бы проблемой. На сей раз я нашел убежище в древнем русском городе Курске, с его провинциальной тихой жизнью, красивыми курянками - 'горлинками', и по-отечески заботливым начальником - ректором. При этом, получив и карьерный рост! В Курске я заимею все условия для успешной защиты докторской диссертации, получения долгожданного ученого звания 'профессора механики'. Но, как обычно случается с людьми, имеющими 'все условия', со мной приключилась утрата сдерживающих центров, и я 'пошёл в разнос' по женской линии. Этот 'профессорский синдром' стал причиной моего развода с женой, женитьбы на юном создании, и переезда в другой город, лучше которого нет на Руси, а по мне, так и во всём мире:

Перед отпуском, который начинался в первых числах июля, я подал заявление об увольнении, в связи с избранием по конкурсу в другой институт. Мне его с удовольствием подписали, и я стал готовиться к переезду в Курск. Я обещал, как устроюсь на работу, забрать в КПИ, кроме Лили - Тамару, Романа с Галей, и, конечно же, Лиду с Сашей.

Я налегке выехал поездом в Москву, рассказал Тане и Моне о том, что я уже живу и работаю в Курске, причём с повышением. Таня была рада тому, что это вдвое ближе к Москве, чем Тольятти, а Моня заметил, что это 'ход конём' в Москву - сперва длинный ход на Запад, а потом, вдвое короче - на Север.

- Хотя умнее всего было бы этот ход на Запад сделать в три-четыре раза подлиннее, тогда и на Север не пришлось бы заворачивать! - политически рискованно заметил Моня.

Из Москвы я 'Соловьём' направился в Курск, где снова встретился с ректором и поблагодарил его за моё успешное избрание.

- Подумать только, было три претендента на одно место! - заметил мне ректор, - Совету пришлось выбирать одного из трёх. Пришлось замолвить за вас словечко, ваш козырь - это готовая докторская работа. В нашем институте только один доктор, да и то - пожилой. Это непорядок для 'Политеха' в центре России! Да и вообще в Курске докторов наук - раз, два - и обчёлся!

Зашёл вместе с ректором на кафедру, и там, по чистой случайности оказались трое преподавателей, один из которых - Юрий Александрович Медведев, исполнял обязанности завкафедрой. Юрий Александрович - интеллигентный человек, спортивного склада, лет сорока пяти, бывший декан механического факультета, куда относилась и наша кафедра. Он буквально скрасил всё моё последующее пребывание в Курске, помогая и множество раз выручая меня. Но в этот раз мы только познакомились, и он показал мне распределение нагрузки на осень. Я выбрал себе крупный, человек на двести, поток и пару групп практики. Подав заявление о выходе на работу с конца августа, я вылетел самолётом в Киев, а оттуда - во Львов.

Во Львове, оказывается, получили наш огромный ящик с 'гибридами', деталями, кое-каким инструментом и прочими полезными и нужными вещами. Но понятия не имели, зачем я это всё им выслал.