Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

А на соседней улице жила дебильная девушка лет двадцати. Не знаю уж точно степени её дебильности - олигофрения ли, или полный идиотизм ли, но телом она была дородна, играла с малыми детьми, всегда была перевозбуждена и громко кричала. И решили мы подарить счастье секса и ей и бедному 'козодою' Фиделю. Инициатором затеи был Серафим.

Заранее пригласили Фиделя, налили ему стакан и дали подробный инструктаж поведения. Затем конфетами подманили девку и завели её в комнату, где сидел бородатый Фидель, которого она уже должна была знать. Рыбак-то рыбака видит издалека! Разговорили их, тихо вышли из комнаты и заперли дверь. Стоим под дверью, хихикаем, строим догадки.

Минут через десять в дверь изнутри начали долбать, что коза копытами. Отперли дверь, оттуда с рёвом выбежала девка, а за нею вышел довольный улыбающийся Фидель - он же козий угодник:

- До чего же хорошо, до чего же хорошо! - не перестовал повторять молодой любовник, уходя, повидимому, в столовую полоскать зубы чаем:

Мы решили, что из этой парочки, в принципе, вышла бы неплохая советская семья, но уж очень трудна и неблагодарна была бы роль сватов:

И ещё одна шалость, на сей раз совершенно невинная и ненаказуемая. В ЦНИИСе я подружился с одним бывшим аспирантом, который потом каким-то образом женился на англичанке и уехал за кордон. Имущество своё он распродал, но оставалось у него нечто такое, что и выбрасывать было жалко и продавать опасно. А это 'нечто' было надувной резиновой бабой, нивесть как попавшей из-за кордона к моему другу. Сам хозяин говорил, что его знакомый - дипломат привёз для смеха и подарил ему. Муляж женщины верой-правдой служил ему женой вплоть до законного брака с англичанкой, а теперь надлежало им расстаться. Ну, хозяин и подарил её мне, будучи уверен, что я не разболтаю секрета, по крайней мере, до его отъезда.

- Дарю, - говорит, - именно тебе, потому, что уверен - ты как джентельмен не будешь над ней издеваться, а используешь по делу, честно и без особого разврату:

Чтож, я обещал, что особого разврата не будет, сложил бабу, завернул её в куртку и принёс домой. Спросят: откуда - что я скажу? Да и потом пойдёт слух по аспирантуре - ещё выгонят. Поэтому пользовался я моей бабой только когда был уверен, что Вадим ушёл надолго. Кроме уборщицы, никто комнату отпирать не мог. Да и уборщица Маша уже относилась ко мне иначе.

Должен сказать, что у меня был старый большой пневматический пистолет, которым я иногда забавлялся. Позже я его переделал под однозарядный мелкокалиберный, а ещё позже продал Вадиму. А пока он у меня лежал в тумбе.

Как-то я забыл его спрятать на ночь, и он остался лежать на моей тумбочке. А тут с утра заходит крикливая Маша и начинает шуровать шваброй по ножкам кроватей. Я лежу, притворяюсь крепко спящим. Маша заметила пистолет, перестала махать шваброй, спрашивает у Вадима, что, дескать, это? Она уважала Вадима, считалась с ним, так как он был уже 'в годах' и не такой охломон, как я. И тут Вадим проявил талант артиста.

- Тсс, Маша! - он приставил палец к губам, - подойди сюда, тебе лучше знать обо всём, чтобы не проколоться. Как ты думаешь, кто он такой? Почему ему всё с рук сходит? Почему его ЦНИИСовское начальство само сюда подселило? Так знай, что он - оперативный сотрудник КГБ, капитан, но в штатском. Он слушает, кто что говорит и записывает. Магнитофон у него видела? То-то же! А вчера он ночью с задания пришёл, уставший, говорит, что пару шпионов пристрелить пришлось. Почистил, смазал пистолет, и вот забыл на тумбочке. Принял снотворное, так до полудня спать будет. Ты Маша, по утрам лучше дёргай за дверь, если открыта - заходи, убирай, а если заперта, лучше не беспокой его, пусть отдыхает. Чего тебе хорошую работу терять? Вот Володя и Хазрет узнали про всё и тут же смотались. А я - его старый друг, он меня не трогает:

Спасибо Вадиму, теперь Маша не шваркает шваброй по ножкам кроватей, не заходит утром, пока я сплю, да и здороваться стала совсем по-другому - с поклоном. А я, как ни в чём не бывало, нет, нет, да и спрошу её:

- Ну, как, Маша, что говорят в конторе? Жрать-то ведь нечего, ничего не купишь в магазинах, не так ли? И сверлю её глазами.

- Нет, что вы (на 'вы' перешла, подхалимка!), это всё временные трудности, мы властям нашим верим и любим их!

Да и Вадим остался не в накладе - он тоже любил по утрам поспать.

Итак, возвращаюсь к моей надувной подруге, которую назвал я ласковым именем 'Муся'. Сперва я пользовался ею просто из любопытства. Надувал её то сильнее, то слабее, исследовал все её явные и скрытые возможности. Надо отдать должное создателям этой прелести - потрудились они наславу и знание вопроса проявили изрядное.