Деа Триер Мёрк - Зимние дети

Потом, отступив на шаг, прищуривается, склонив голову набок.

Мария идет дальше по коридору в гостиную, где уже накрыт стол к вечернему чаю.

Медсестра безнадежно качает головой.

Женщины подходят к столу, берут толстые куски белого хлеба с маслом, кладут на рифленые картонные тарелочки. Кофе и чай разливают в пластмассовые чашки.

Кое-кто сразу же возвращается к себе в палату. Другие рассаживаются на красных диванах, болтают и смотрят телевизор.

Гостиная высокая и узкая. Свет в ней рассеянный. На стене возле двери телефон-автомат под плексигласовым колпаком.

Над низкими диванами висят несколько литографий и цветных репродукций произведений мирового искусства. Массовое издание. Типично для больницы. Никто на них и не смотрит. Но висят, потому что за них заплачена определенная сумма денег.

Женщины курят, болтают, смотрят на экран, где тоже все время что-то болтают, что-то серое движется на сером фоне. Давным-давно никто не пытался отрегулировать контрастность.

Маленькая сухощавая женщина в высокой накрахмаленной шапочке заходит, таща за собой звякающую тележку с пузырьками и мензурками. С грохотом остановилась она посреди палаты и приветливо, хотя и довольно пронзительным голосом спрашивает, не хотят ли женщины выпить чего-нибудь на ночь? Снотворное или слабительное, а? Вазелиновое масло или отвар из семян вяза для пищеварения?

— А как дела у вас, фру Хольм? Был ли у вас стул?

— Ох, у меня такой ужасный геморрой!

— А как другие? Кому-нибудь что-нибудь нужно?

— У меня матка никак не успокоится, — говорит Миккельсен. — Ночью я просто глаз сомкнуть не могла. И еще мне надо слабительное. Но то, что мне дали вчера, ни к черту не годится.

— Совсем не помогло?

— Ничуть.

— Попробуйте вазелиновое масло. И вот вам еще четыре таблетки. Принимайте по две штуки.

— Я боюсь, я не буду спать, — говорит Мария. — Можно мне какое-нибудь сильное снотворное?

— Дориден годится?

— Да, спасибо, и стакан отвара из семян вяза.

Ей кажется, что семена вяза — это так романтично.

Детей на ночь вывозят в коридор. Мария кладет руку на плечо медсестры и просит:

— Присмотри там за моей получше. Она ведь такая малюсенькая и только-только родилась.

— Конечно, конечно, не беспокойся. И постарайся поспать. Тебе это необходимо. Ты даже не представляешь, как это важно. Обещаю тебе, что о малышке мы позаботимся. Ее поставят в дежурке, где мы сидим. Так что она будет все время у нас на глазах.

Моя крошечка. Значит, и свою вторую ночь ты проведешь в дежурке.

Все огни погашены. Все спят. Нет покоя только Марии. Тело какое-то расслабленное. Ребра болят будто сломанные.

Она разжевала таблетку и не преминула запить ее вином. Кстати, не забыть бы написать Захариасу. Надо же сообщить ему, что он стал отцом девочки — на четыре недели раньше срока. Вот он удивится!

Мария надевает свои новые часики на правую руку, чтобы не забыть послать ему утром телеграмму.

Впервые за много-много месяцев она может лечь на живот. Живот плоский, пустой, как старые мехи для вина, как мешок из-под картошки. Ох, проспать бы лет сто!

Почувствовать бы, как сон подкрадывается к ней, могучий, неодолимый. Отдаться ему, погрузиться в него с головой, на всю ночь.

По потолку пробегают пятнышки света.

У тротуара остановилось урчащее такси.

Среди ночи раздается крик из трубы за ее изголовьем. От этого жуткого крика сотрясается воздух. Чей-то голос вопит: «Нет-нет-нет!» Мария зажмуривается, затыкает пальцами уши, вжимается в матрас. Но может, это она сама кричала? Или ей это просто приснилось? И вообще, какая такая труба? Ничего она не понимает.

Чувствует только, что она в крови.

Она дергает шнур. Вспыхивает синяя лампочка. Заходит ночная сестра и меняет подстилку.

Тощенькая газетчица входит, везя за собой тяжелую тележку. Она сразу же замечает Марию, которую знает по патологическому отделению.

— Ну подумайте! — говорит она, всплескивая руками. — У вас уже ребеночек! Можно посмотреть? Какая прелесть! Поздравляю вас.

Насмотревшись, она возвращается к своей тележке и начинает торговлю.

Фру Хольм проявляет незаурядные организаторские способности. Она распорядилась, чтобы пациентки не покупали одинаковые газеты или журналы. Все должны покупать разное — разные газеты, еженедельники, разные сласти. Тогда будет чем время занять.

Мария со своим голеньким ребеночком стоит возле пеленального стола. Как же это делается? Она оглядывается. Как делают это другие?