Мари Осмундсен - Благие дела

Мать Даниэла звали Май. Менее властную натуру трудно было себе представить. Май взяла Карианнину руку обеими своими ладонями и, глядя в глаза, сказала, что ей очень приятно познакомиться с Карианной, Даниэл им рассказывал о ней. Май говорила рассудительно, с неторопливым спокойствием и сердечностью. Теплотой и сердечностью была проникнута и вся ее внешность: лицо было круглое, рот большой, с пухлыми губами, каштановые с проседью волосы крупными локонами обрамляли голову. На Май было кирпично-красное шерстяное платье с широкой юбкой, под которым, очевидно, было мягкое и пышное тело. И хотя Карианна знала, что одну грудь заменяет протез, предположить что-либо искусственное у такой женщины было невозможно.

Все в этом доме подчинялось простому и естественному распорядку. К кофе поспели из духовки булочки. Попозже был ужин: хлеб домашней выпечки и копченая скумбрия с яичным соусом, холодная свинина, варенье и чай с тонкими ломтиками лимона, синяя скатерть, белые чашки с надбитыми краями… Цветущий рождественский кактус и бегония на подоконнике.

Когда отец Даниэла зажег камин, в гостиной распространился запах ароматических веществ.

Здесь неоткуда было ждать опасности, тут не требовалось притворства, и Карианна ходила по дому как во сне.

Вот где провел свое детство Даниэл. Она представляла себе маленького мальчика, тенью застывшего возле окна, нос приплюснут к стеклу с нарисованными морозом узорами, взгляд устремлен на голубой снег в саду, звездная ночь, иней на яблоневых ветках. А внутри, в комнате, елка с зажженными свечами, на ней ангелочки и цепи из глянцевой бумаги, кое-как склеенные торопливыми детскими руками, корзиночки, аккуратно сплетенные мамой и старшей сестрой, мишура… Полученный в подарок поезд. Рождественские грезы, мечты о снеге, и в каждом сердце долгая норвежская зима.

Снегопады. Мокрые рантовые сапоги, кусачая вязаная шапка, варежки, забытые в садовом сугробе, теплые руки взрослого, растирающие посиневшие, прихваченные морозом пальцы. Снежные бабы, снежные фонари [14] Куполообразные сооружения, которые лепят из снежков скандинавские дети, вставляя внутрь свечу. , лыжные трамплины, которые, казалось, сооружаются специально для того, чтобы пускать по ним пластмассовые бутылки из-под кока-колы: они так здорово переваливаются через край и катятся по склону, а потом зарываются горлышком в снег. Мама, иди посмотри! Мама, можно мы возьмем свечку? Ах, какой вы красивый фонарь построили, малыши! Сейчас мы зажжем свечу, и вы залезете внутрь, и я принесу горячее какао с булочками, и вы снова согреетесь, а вечером мы будем любоваться вашим фонарем из окна. Ой, какой ты сопливый, Даниэл! И куда ты задевал свой шарф?

Запахи… Одеколон в маминой сумочке, приятный табачный дух от папиных рук, теплое тело взрослого, у которого можно посидеть на коленях, мыло и зубная паста в ванной, горящие свечи на именинном торте, запах чистой, только что выглаженной одежды. Парфюмерный аромат фруктовой воды, которой угощают в праздник. Запах мокрой собачьей шерсти. Запах влажной земли весной и свежескошенной травы с розами летом, врачебный запах, который издавала папина одежда, когда он приходил домой после больницы, а несколько позже — запах школы от мамы: мел, губка для стирания с доски, пот, в общем, все, чем пахнет класс.

Стирка белья, мальчик помогает тянуть простыни и пододеяльники, но не умеет как следует складывать их, смех, мелкие нагоняи, приключения и пластырь с йодом, грозы, паркие осенние дни, свежее клубничное варенье и осы…

Все это продолжало жить в укромных уголках дома, и Карианна полной грудью вбирала в себя этот домашний дух.

В тот первый вечер она в основном молчала, но перед самым уходом, в дверях, она поблагодарила Май и, взяв ее за руки, широко, радостно улыбнулась ей.

Май тоже пожала ее руки.

— Мы ждем тебя снова. Карианна, — покойно и ласково молвила она. — А если наш сыночек будет противиться, приходи одна!

К автобусной остановке Карианна и Даниэл шли под снегом, тесно прижавшись друг к другу. Снежинки лепились к темному чубу Даниэла и таяли от соприкосновения с его лицом. Кругом было белым-бело. В заснеженной тиши всплывали воспоминания о церковном перезвоне, о бубенцах и синеватых тенях в заиндевелой березовой роще.

Карианна рассыпалась в похвалах Май. Даниэл был настроен скептически.

Она пробовала объяснить ему, что испытала там, в их белом доме. Они с Даниэлом сегодня позволили себе поход в «Noble Dancer» [15] «Прекрасная танцовщица» (англ.). Ресторан и ночной клуб в одном из аристократических районов Осло. .