Эльчин Сафарли - Сладкая соль Босфора

«…Сынок, никогда не отпускай надежду. Держи рядышком, верь в ее силу, лелей ее. Она в нужный момент обязательно ответит взаимностью». Правдивая философия великой женщины. Настоящая философия, написанная жизнью…

…Обижалась, когда ей дарили цветы. Не имеет значения, какие. Даже если тюльпаны. Не имеет значения, по какому поводу. Даже если на день рождения. «Цветы — дорогое удовольствие зимой. Не стоило тратиться. Лучше бы мне сладостей купили…» Она говорила не так, как думала. Она была не такой, как думали многие. К примеру, сладости любила готовить, но не есть. К примеру, цветы обожала больше всего на свете. Особенно тюльпаны. «Больно получать столь прекрасные создания мертвыми. Когда дарят сорванные тюльпаны, будто удар в спину наносят. Значит, ради моего дня рождения их лишили жизни?..»

…Сентиментальность прятала на самом дне колодца души. Старалась не показывать. Плакала наедине с собою. В одиночестве могла обливаться слезами за просмотром мелодрам, хотя на людях отдавала предпочтение комедиям. Эти затаившиеся противоречия — отголоски тяжелого прошлого. Прошлого, когда нельзя было давать слабину. Прошлого, когда забываешь, что ты женщина. Мужчиной на войне быть легче. «Если покажешь себя слабой — проиграть битву ничего не стоит. Жизнь не любит слабых. Тяжело такое говорить. Но это так». Хотя тяжелые камни судьбы давно утонули в океане бытия, она продолжала бороться. Неизвестно с кем. Скорее с собственным прошлым…

…Ее звали Лале. В переводе с турецкого «тюльпан». Моя бабушка, мамина мама. Теплые руки, карие глаза. Длинные волосы, закрашенные хной, заплетала в косу. Смуглая кожа, приятно пахнущая имбирем. Сильная женщина-Скорпион с турецкими корнями, прожившая больше половины жизни на окраине Баку. В трехкомнатном доме с зелеными дверями. В Шуваланах — небольшом живописном поселке под самим солнцем, на берегу Каспия…

…До последнего вздоха скучала по Стамбулу. Ей снились Дворец Долмабахче, босфорские дельфины, мост Ататюр-ка. Ей слышался голос муэдзина с минарета, балаган Египетского базара Стамбула, где пахнет специями. Там под ногами трещат зернышки кунжута, струйкой высыпавшиеся из мешка торговца. Бабушка Лале называла Стамбул «городом снов», Баку — «городом реальности». Два города одной религии смешались в разуме, как две национальности в ее бурлящей крови. Мать Пярзад, моя прабабушка, родилась в Анкаре, в 18 лет выскочив замуж за коренного бакинца. «Если бы Баку не был бы так схож со Стамбулом, наверное, с ума сошла бы от тоски…» Вырастив в нищете двух дочерей, она пожертвовала многим. Переступала через собственные чувства. Убегала из любимого города, в котором лишилась единственной опоры — мужа Ахмета. Лале ненавидела жаловаться, сетовать на потери прошлого, незажившие раны настоящего. «Зачем ныть перед людьми? Все что случилось, случилось со мной. Других касаться не должно». Настоящая категоричность Скорпионов…

…Последние годы жизни бабушка жила одна. «В своей скорлупе». Лишь по воскресеньям — день открытых дверей. Для родственников — поклонников ее непревзойденной стряпни. Много готовила турецких блюд. Долма из фарша скумбрии, имамбайылды, сырный пирог «Тепси». Плюс домашнее абрикосовое вино, бродившее в прохладном подвале…

…В бабушке Лале мусульманские устои прекрасно уживались с современностью. Уживались вопреки возрасту, менталитету, сплетням. Она выкуривала в день пачку «Мальборо», по поселку передвигалась на красном «Тофаше». Наряду с мугамом слушала попсу, восхищенно называя Мадонну «еще той развратницей». Она понимала меня, делилась мудростью, поддерживала наперекор родителям. Двери бабушкиного дома оставались открыты для меня в любой день. С наступлением весны частенько заезжал к ней на шор-гогалы. Готовили эту праздничную, круглую выпечку под открытым небом. В саду, где росли грушевые, ореховые деревья. Бабушка тонко раскатывала тесто на слои, щедро смазывала их темно-желтым растопленным маслом, укладывая друг на друга. Тем временем за сладкой беседой я смешивал в медной чаше нежно-зеленую начинку из аниса, тмина, корицы, черного перца, куркумы. В пепельнице дымились две сигареты, забытые нами за громким спором о жизни…

…Ее уже нет больше 10 лет. Бабушка умерла во сне в 72 года. Без мучений. Редко хожу к ней на могилу. Больно. А если иду, то обязательно с тюльпанами.