Том Хэнкс - Уникальный экземпляр - Истории о том о сём

Не упомянул он и девушку, с которой после его освобождения они, вечно голодные, недолго были вместе. Не назвал ее имени — Надежда, не сказал, что она забеременела и они поженились за пару месяцев до рождения их сына, Петара. У молодой жены были трудные роды, и повитуха не сумела остановить кровотечение. Без грудного молока ребенок не прожил и месяца. Димитрий так и не узнал, что у Ассана некогда был сын Петар.

Ассан мог бы поведать, как его арестовали за кражу пустых бутылок, хотя никакие бутылки он не крал. А поскольку он уже считался судимым, его бросили в тюрягу. Четвертая попытка к бегству, новый арест, трудовой лагерь, знакомство с Ибрагимом. Как-то в ночную смену подошедший поезд заслонил их от охраны, и они, бросив лопаты, прыгнули в реку. Ассан сохранил в тайне историю о том, как их, мокрых, продрогших, нашел за многие мили от лагеря какой-то сельчанин, который свободно мог бы на них донести, но вместо этого пустил их к себе обсушиться и поесть горячего. Да еще и денег дал — по двадцать левов на брата.

Ассан с Ибрагимом купили билеты на автобус до горной деревни близ греческой границы. Когда полиция стала проверять документы, друзья не смогли предъявить ни одной бумажки. Но тюремная роба, как оказалось, была весьма схожа с солдатской формой, только без нашивок и знаков отличия. Когда Ассан заявил, что их направили в армейский госпиталь как разносчиков тифа, полицейские, выпучив глаза, едва не попрыгали из автобуса.

Границу они перешли на высокогорье. В Афинах с год зарабатывали драхмы киркой и лопатой, а потом Ассан устроился пожарным матросом на "Деспотико" и такой же лопатой бросал уголь в топку парома, что курсировал между Пиреем и многочисленными греческими островами.

Обо всем этом Ассан умолчал; сказал только, что перешел пожарным матросом на "Беренгарию" — следить за масляным пузырьком в трубке, а теперь вот оказался в Америке, сбежав с парохода.

Димитрий понимал, что Ассан не говорит всей правды, но не брал в голову.

— Ты в курсе, что я могу для тебя сделать?

— Обучить машинописи?

Дороти теперь выстукивала: "Олдж… тук … кью… пробел… тук … Си… тук … Дабл-ю… клак … пробел".

Димитрий расхохотался:

— Есть добрые люди, которые помогут нам помочь тебе. Быстро такие дела не делаются. Но должен сразу предупредить: если у тебя возникнут хоть малейшие проблемы с законом… хоть малейшие проблемы с полицией, то ничего, кроме неприятностей, не жди. Понял?

— Ясное дело. Само собой.

— Ладно. Слушай дальше. Тебе нужно выучить английский на бытовом уровне. Вот адрес бесплатных курсов. Занятия вечерние. Приходишь, записываешься — и ловишь каждое слово.

Ассан взял адрес.

— У тебя имеется что-нибудь ценное на продажу? Золото, побрякушки из Старого Света?

— Ничего. Свои вещи — и те на судне оставил.

— Мой старик в тысяча девятьсот десятом так же поступил. — Из кармана пиджака Димитрий выудил сигару. — Приходи через пару дней: приоденем тебя для начала. Дороти! Сними с Ассана мерку и организуй две пары брюк. И рубашки какие-нибудь.

— Когда закончу! — Дороти даже оторвалась от клавиатуры.

"Алло… авва… авва… алло… Тук-клак-тук-клак" .

— Мысли по поводу работы есть, Ассан? — Димитрий зажег сигару от шара пламени, высеченного гигантской спичкой.

Мыслей по поводу работы у Ассана не было.

— Пойдешь вот сюда. Это в деловой части города. — Димитрий черкнул что-то на другом листке бумаги и передал Ассану. — Там надо спросить Костаса.

— Спросить Костаса. Понял.

Когда Ассан выходил из офиса, тарахтенье пишущей машинки прервалось: Дороти переходила к уроку номер два.

На ладони Ассана этот адрес оказался совсем низко, где непронумерованные улицы расходились как попало. Почти весь день он бродил по кварталам непонятной планировки, кружил по одним и тем же кварталам, многократно проходил мимо одних и тех же ориентиров. В конце концов он все же нашел нужное место: заведение под вывеской "Гриль-бар "Олимп"", окаймленной греческими буквами. Вдоль всех четырех столиков тянулась прикрепленная к стене кожаная скамья; у стойки он насчитал восемь барных стульев. Все места были заняты, в зале стояла невыносимая духота. За стойкой работала женщина, слишком задерганная, чтобы взглянуть в сторону Ассана. Сочтя, что он слишком долго торчит на одном месте, она рявкнула по-гречески:

— На улице жди, деревенщина!

— Мне Костас нужен, — сказал Ассан.

— Чего? — гаркнула буфетчица.