Том Хэнкс - Уникальный экземпляр - Истории о том о сём

Место в кожаном парикмахерском кресле занял старпом и стал что-то объяснять, указывая на Ассана. Парикмахер посмотрел в его сторону и сказал "Yoо bet-cha" [16] "Будьте уверены" (искаж. англ.) . , а потом накинул на старпома белую салфетку, плотно закрепил сзади на шее и приступил к бритью. Троекратно распаривал, намыливал помазком и брался за бритву — получалось не хуже, чем у турок в Стамбуле. Затем подстриг, а над шеей и за ушами прошелся бритвой. Мужчины пересмеивались и что-то рассказывали; старпом не отставал — видимо, заключил Ассан, как следует поднаторел в английском. Американцы, хохоча, посматривали на Ассана, будто шутки отпускались в его адрес.

Гладко выбритый, благоухающий терпким одеколоном, старпом расплатился бумажными деньгами и, сказав что-то по-английски, указал на Ассана. Парикмахер повторил "Yoo bet-cha" и жестом пригласил Ассана в кресло.

Пока Ассана закутывали в белую салфетку, старпом перешел на греческий:

— С тебя денег не возьмут. Я расплатился. Держи вот это. — Старпом вручил ему ком сложенных бумажных денег. Американских. — Ты парень толковый, правильный, в Америке не пропадешь. Удачи.

На ступеньках, ведущих на улицу, Ассан в последний раз увидел ботинки старпома.

Когда на Нью-Йорк, Нью-Йорк опустился поздний летний вечер, а огни стали лучиться особым теплом, Ассан, ощущая гладкость своей кожи и втягивая запах одеколона, шагал по улицам. Он увидел много любопытного: в одной витрине на механических вертелах крутились десятки кур; уличный торговец расставил заводные машинки на ящике с деревянным бортом, чтобы игрушки не сваливались; в ресторане, за целиком стеклянной стеной, ужинали американцы — одни за столиками, другие на высоких табуретах у длинной стойки; расторопные подавальщицы разносили большие тарелки с горами сытной еды и маленькие блюдечки с пирожными и сдобой. Ассан прошагал мимо уходившей куда-то под землю длинной лестницы с затейливыми коваными перилами: вверх и вниз поспешали толпы людей — никто не хотел стать легкой добычей карманников.

Внезапно дома закончились, открылось небо, а на другой стороне оживленной улицы возникли толстые деревья. Ассан прикинул на пальцах: выходило, что это как раз Центральный парк. Не зная, как перейти через широкую проезжую часть, он устремился за другими прохожими. Возле округлого низкого парапета стоял человек с тележкой и продавал "HOTDOGS"; на Ассана вдруг накатил сильнейший голод. Вытащив из кармана полученные от старпома деньги, он отделил бумажку с цифрой "1" и протянул ее торговцу; тот засыпал Ассана вопросами, но ответов не получил. Ассан разобрал только "кока-кола" — по сути, к этому сводились все его знания английского.

Торговец дал ему истекающую красным и желтым соусами сосиску в тесте, приправленную вязким, мокрым луком, и бутылку кока-колы, а потом отсчитал целую пригоршню монет трех разных достоинств. Свободной рукой Ассан тут же опустил их в карман и, присев на скамейку, подкрепился вкуснейшей едой. Бутылка кока-колы опустела лишь наполовину. Вернувшись к тележке, Ассан на ладони протянул торговцу мелочь; тот выбрал самую тонкую монетку и приготовил такую же щедро сдобренную сосиску.

Пока Ассан допивал кока-колу и, разглядывая фонтаны и статуи, прохаживался по аллеям прекрасного парка, солнце закатилось, небо потемнело, а на столбах зажглись ослепительные фонари. Он видел парней с девушками, которые, смеясь, держались за руки. Богатая дама выгуливала крошечную собачонку, забавнее которой он в жизни не видал. Хотел даже завыть, чтобы в шутку подразнить это животное, да подумал, что богачка нажалуется полицейскому, а тот, чего доброго, потребует предъявить документы.

Выйдя через боковые ворота в стене, Ассан опять оказался в городе. Было уже поздно, и люди, направлявшиеся в парк, несли с собой одеяла и подушки. Он понимал, что это, в отличие от дамы с собачонкой, отнюдь не толстосумы, а простые семьи, белые, черные и коричневые, с хихикающими ребятишками, и одиночки, уставшие от дневных трудов. Следом за одной семьей Ассан вернулся в парк и оказался на широком лугу, где многие, разложив одеяла и постельные принадлежности, устраивались на ночлег под открытым небом, в жаркой, влажной ночи. Некоторые уже спали. Некоторые, убаюкивая детей, располагались под деревьями на краю луга.

Найдя плашку мягкой травы, он снял ботинки, подложил под голову пиджак. И вскоре заснул под отдаленный гул транспорта и негромкие разговоры мужей и жен.