Мисима Юкио - Запретные удовольствия

– Ты видел куниц? Еще не видел?

Минору взял Юити за руку и повел к отвратительно пахнущим клеткам. Рук они не расцепили.

Перед клеткой цусимского соболя висел плакат, объясняющий, помимо всего прочего, повадки животного: «Животные активны ранним утром или по ночам. В рощах камелий они пьют нектар из цветков». Один из зверьков схватил в зубы гребешок отрубленной куриной головы и посмотрел на посетителей. Их взгляды встретились.

Было очень жарко, хотя солнце уже заходило. Минору оглянулся. Вокруг никого не было. Через полчаса после знакомства они поцеловались легко и естественно. «Теперь я счастлив, – думал Минору. – Этот парень создай для радостей секса. Мир прекрасен, здесь нет никого, только мертвая тишина».

Неожиданно воздух сотряс раскат грома. Юити поднял глаза и сказал:

– Ого! Того и гляди, будет ливень!

Они заметили собирающиеся тучи. Солнце вскоре не стало видно. Когда они дошли до станции метро, первые капли падали на тротуар. Они сели в поезд.

– Куда ты направляешься? – обеспокоенно спросил Минору, словно Юити собирался бросить его одного. Они вышли на станции у святилища. Оттуда отправились на трамвае по другой дороге в гостиницу на Такаги-тё, куда не так давно приводил Юити студент из его колледжа.

Минору старался держать своего приёмного отца на расстоянии. Фукудзиро был не в состоянии питать воображение мальчика.

Набожный Фукудзиро старательно поддерживал хорошие отношения с соседями и, когда у них случалось несчастье, следуя обычаю, заворачивал подношение богам и отправлялся в храм. Там он долго молча сидел перед Буддой, не обращая внимания на других молящихся. В его изнуренной фигуре, начисто лишенной привлекательности, было что-то, что производило впечатление неудачника.

Почему-то он не хотел уступить своё место за стойкой кофейни кому-то еще. Хотя видеть такого необщительного старого чудака за кассой целый день в этом студенческом районе было не слишком благоразумно. Даже его постоянные клиенты покинули бы его, если бы видели, с каким усердием он каждый вечер подсчитывает доход.

Мелочность и скаредность Фукудзиро переходили все границы. Как-то дядя Фукудзиро приехал из деревни и заказал себе на обед рис и кабаяки – угрей. Минору был поражен, когда увидел, что Фукудзиро взял деньги за обед с собственного дяди.

Юное тело Юити не шло ни в какое сравнение с телом Фукудзиро, которому было почти сорок. И не только это, Юити был для Минору образцом героя из многочисленных художественных фильмов и приключенческих рассказов. Все качества, которыми Минору хотел обладать, он видел воплощенными в Юити. Сунсукэ воспользовался Юити как материалом для произведения, о котором мечтал, а Минору, наоборот, всех героических персонажей из бесчисленных старинных легенд представлял в образе Юити.

Минору представлял себя на месте приятеля, сопровождающего такого героя. Он до глубины души был уверен в храбрости своего господина. Он был безупречным слугой, который осознавал, что, когда придет время ему умереть, он умрет вместе со своим хозяином. В результате он выражал не любовь, а скорее сексуальную подчиненность, радость от воображаемых самоотречения и самопожертвования. Что он выставлял напоказ, так это совершенно естественное мальчишеское пристрастие к мечтам. В своих снах однажды ночью Минору увидел Юити и себя на поле битвы. Юити был красивым молодым офицером, а Минору – его ординарцем. Их поразили одновременно в грудь ружейные пули, и они оба умерли, в объятиях друг друга, слившись в поцелуе. В другой раз Юити был молодым мореходом, а Минору – юнгой. Они высадились на тропический остров, и, пока они там находились, корабль по приказу коварного капитана поднял паруса. На острове на них напали дикари. Они отражали удары отравленных стрел, пользуясь огромной створкой раковины морского гребешка вместо щита…

Ночь, которую они провели вместе, была сказочной. Вокруг них кружился водоворот гигантского враждебного мира. Злодеи и злейшие враги, дикари и убийцы радовались их несчастьям. Минору печалился, что не может спать с пистолетом под подушкой. Что бы он смог сделать, если бы какой-нибудь негодяй, спрятавшийся в гардеробе, стал прицеливаться в их спящие тела из револьвера? Он не мог не чувствовать, что Юити, сон которого не тревожили подобные фантазии, обладает храбростью, несравнимой с храбростью других.

Беспричинный страх, от которого Минору так стремился избавиться, неожиданно превратился в сладкие мифические опасения, от которых он чувствовал только радость жизни. Когда ему встречались заметки в газетах о незаконной торговле опиумом и тайных обществах, он обычно жадно прочитывал их, примеривая каждый случай на себя.