Ой-Ёй - АМЕРИКАНСКИЕ МЕМУАРЫ

Возьмешь пару бутылок Балтики 9-й, как настоящий якут, вернешься обратно на скамеечку около футбольного поля, сидишь, смотришь на звезды, думаешь думы, запивая мелкие глотки водки Балтикой под фанфары Молотха или Ноктюрнал Мортума, несущиеся из наушников. Полнейшее мракобесие. Я и сам это понимаю. Тогда же я не видел других выходов.

Домой я возвращался далеко заполночь в полнейшее говнецо. Пошатываясь и бесстрашно бредя посреди проезжей части. Однажды отец поехал меня искать и чуть не сбил, потому как в приподнятом настроении мне весь мир по колено, ну, в крайнем случае, по яйца. Горлопанящие возмущенные водители, которым приходилось меня объезжать, получали в ответ громогласный рев: «Пошел на хуй!» и предпочитали убраться восвояси.

Однажды ранней весной я добрел до дома, подергал ручку. Дверь была заперта. Отец с Кончитой почивали в дальней комнате, и после 40 минут попыток добудиться их, я на дичайшем ветру (было градусов 5 тепла) улегся на стоящий во дворе диван, выпил единомоментно остатки напитка и в таком виде повстречал утро среды.

Моего единственного выходного.

Я много спал в этот день. Было установлено правило, согласно которому отец не включал музыку до моего пробуждения, а Кончите было строго-настрого запрещено увлекаться стиркой. Мне давали поспать. Однажды в среду в гости к отцу приехал из самого Бруклина некий знакомый – абсолютно сумасшедший человек, которому отец помог с приглашением. Человека звали Алексей и у него, по-моему, был какой-то даже диагноз. Как и все шизофреники он очень красиво, витиевато говорил, говорил очень громко. Его, в принципе, можно было терпеть, если бы не одна деталь – болезненное отсутствие тактичности. То есть Алексей принимался шутить или что-то говорить и постоянно скатывался на такую фамильярность, что впору было бить ему ебало. Не чувствовал меры в шутках. Вот и представьте себе картину: похмельный Ой-Ёй! валяется на кровати в своей маленькой комнате, тщетно пытаясь выспаться, как вдруг чирикает дверной звонок, и комната оглашается громогласной чушью:

- Игорь Михайлович (это мой отец)! Как же – как же… Ух, хреново выглядишь! А что же дорогого гостя не встречаешь датским супом с гамбургскими клецками?! Эх, совсем берега потерял, - громкость и чушь его шуток нарастают, это с учетом того, что с моим отцом он знаком не до тесной дружбы, - а где же твой умненький сыночек? Дрыхнет что ли?

Вот это «дрыхнет» меня выбесило. Я встал, натянул шорты, с торсом, покрытым татуировками, с опухшей небритой рожей я с шумом распахнул дверь:

- Ага! – возопил сумасшедший иммигрант из города Дубна, - вот и он, и года не прошло! Ну что, обнимемся-поцелуемся?

- Пап, привет! Кто это?

- Это Алексей, помнишь я тебе рассказывал? Из Дубны.

- Алексей, мы с вами водку вместе пили, чтобы обниматься-целоваться?

- Ну, это я образно, вы же понимаете…

- Я-то понимаю, а вот вы следите за своей речью.

С этими словами я вышел на крылечко. Жаром дышал асфальт, под навесом было немного прохладнее. Я люблю делать несложные домашние дела, подметать там, стричь траву, что-то перебирать и выкидывать. Надо сказать, что осенью, когда я приехал, мы с отцом собственными руками заменили в доме все окна. Я лично все герметизировал, подгонял. Учитывая тот факт, что «технику» в собирательном смысле слова я не то что ненавижу, а на дух не выношу, это был и есть огромный бессмертный подвиг. А, с другой стороны, чем мне еще было заниматься? Так хоть дни текли быстрее, и ночи были короче, потому что засыпал я быстро.

Вот и сейчас, пока папа возился там в доме с этим полусумасшедшим поджидком, я взял метлу, дико подмел весь двор, потом сварил себе кофе, принял душ. Настало время самого главного ритуала моего выходного – «шоппинга».

И не надо смеяться. Угорать там, падать с кресел. Тыкать в меня пальцем. В Москве меня не затащишь в магазин, я тут же начинаю зевать и окукливаться. В Штатах паручасовая поездка за продуктами на всю неделю – это одно из немногих развлечений, которые у меня были.

Всегда покупалось одно и то же. Несколько супермаркетов, сзади в машине – забитые жратвой коробки. Довольная Кончита – ее вывезли в свет. А, не стесняясь, ходил чуть в стороне, нагло отправляя в рот пригоршни конфет, печений, кусая булочки, и пиная ногами стоящие на полу бутылки с молоком, газировкой и соком. Учитывая мой внешний вид – вечные зеленые скам-штаны, белую футболку «Завили ебало!» и кепку Ультима Туле от Тор Штайнер, я испытывал оргазмические подоночьи чувства, когда какой-нибудь менеджер-латин (существо, чуть поднявшееся над общим уровнем посудомоев-говнорезов) пытался приблизиться, что-то сказать, но потом тихонько сливался, видя. Что ничего особенно страшного я не делаю, а беспокоить меня не следует.