Фуми Яхиро: Старшая сестра

– Замучил меня, – в сердцах сказала я и протянула ребенка сестре, все еще висевшей на турнике.

– Положи его на траву, – раздосадованно ответила та, и не думая слезать с турника; зацепившись ногами за перекладину, отпустила руки и повисла вниз головой.

– Видала? – воскликнула она и, глядя на меня снизу вверх, рассмеялась.

Я положила на землю орущего младенца и зонтиком заслонила его от солнца. Он кричал все громче и громче. Я сбросила ранец и, промокнув платьем потную спину, позвала сестру.

– Еще немножко! Еще разок перекувырнусь – и все! – Вцепившись в перекладину, она взметнула вверх ноги, перевернулась и спрыгнула на землю.

– Ты вся мокрая, – сказала я, посмотрев на сестру.

Подолом она отерла пот с лица.

– Вечно хнычет, прямо не знаю, что с ним делать, – сердито пробурчала она и взяла на руки ребенка.

Он тут же умолк, будто и не плакал. Сестра улыбнулась мне и с нежностью сказала:

– Пойдем в тенек, Сэцуко.

– Пошли, – согласилась я и подняла ранец и помочи. Вдруг я вспомнила что-то очень важное. В ранце у меня лежало кое-что, что я собиралась подарить сегодня сестре.

– Ко-тян, хочешь вкусненького? – спросила я, устраиваясь рядом с ней под деревом.

– Вкусненького?

Сестра, отстранив от себя малыша, посмотрела на меня.

– Пастилы, – пояснила я, открывая ранец.

– Пастилы? Откуда она у тебя? – удивилась сестра.

Все-таки удивилась! Я обрадованно достала из ранца пастилу. Это была всего лишь четвертинка палочки – кусочек сантиметров в пять. Я разломила, содрав серебристую обертку, и протянула половинку сестре.

– На.

– Откуда это у тебя? – поинтересовалась сестра, протягивая руку. Она знала, что дома мы видели только бататовые лепешки на сахарине, а на пастилу и тому подобную роскошь денег никогда не хватало.

– Позавчера тетушка Танигути принесла. – Я откусила кусочек. Сестра тоже надкусила.

– Вкусно!

Сладко, вкусно – губы сами расплывались в улыбке.

– Чего это вдруг тетушка принесла пастилу? – спросила сестра, доев и облизывая пальцы.

– Она переезжает. На шахту Фудзисима в Акаикэмати. Позавчера пришла к матери прощаться и принесла пастилу.

– Понятно.

Она пришла, когда мать вернулась с работы и еще переодевалась. Мать попросила ее подождать, и тетушка ласково смотрела на нее, пока она снимала грязные рабочие шаровары и натягивала юбку. Потом серьезно сказала:

– Ну вот, пришла попрощаться с вами.

– Вы ведь завтра уезжаете? – спросила мать.

– Да, но за грузовиком придется идти с самого утра.

– Какая жалость, что вы уезжаете, мне будет очень грустно без вас, – проговорила мать упавшим голосом.

– Ничего, это совсем близко, вы сможете приходить ко мне в гости, – старалась подбодрить мать тетушка Танигути.

– Да нет, не смогу. А теперь, когда и отца нет, совсем тоска, не с кем поговорить.

– Да, жаль его… Рано умер. И сгорел-то от какого-то плеврита! Сколько раз его в шахте засыпало, и ничего.

– Да. Если уж помирать, так лучше в шахте, хоть семья деньги получит. А так, от болезни, – ни гроша не достанется. Да простит мне отец эти слова! Что поделаешь, с такой кровью деньги достаются…

– Верно. Но Хироси вроде парень самостоятельный.

– Да ему еще только восемнадцать.

– А мой муж говорит, что Хироси здорово работает. Если и дальше так пойдет, станет настоящим шахтером.

– Не терпится ему. Только отца схоронили, как он сбежал от плотника, у которого в учениках ходил, и пошел в шахту. Зря он это сделал. Зато теперь, чуть что не по нем, срывает зло на всех подряд, попадает и Сэцуко, и Хидэо. Плохо, когда в доме больной.

– Да, достается вам, – сказала тетушка и торжественно протянула сверток, который все время вертела в руках. – Вот, пастила, кушайте на здоровье.

– Что вы, зачем? – удивилась мать.

– Спасибо вам за все. Вы всегда были так добры ко мне. Простите за такой скромный подарок. Но у нас с деньгами сейчас туговато, вот и приходится перебираться на другую шахту. А ведь как не хочется!

– Что вы, что вы! Это я должна сделать вам подарок, да вот нечего. Мне так стыдно…

– Какой там подарок, – пробормотала тетушка и положила матери на колени пастилу.

Когда она ушла домой, мать отнесла пастилу на алтарь, под фотографию отца.

Кунио тут же вылез из-под одеяла и еле слышно попросил:

– Дай пастилки.

– Как не стыдно! Полакомимся все вместе, когда придет Хироси, – сказала строго мать, зажигая у алтаря ароматические палочки.

– Да-а, все достанется брату, а мне ничего не дадут, – обиженно протянул Кунио и пнул ногой футон.