Шэрон Гаскин - Забытое время

Андерсон присел перед Ноа на корточки:

— Что ж, друг мой, будем прощаться.

— Не люблю прощаться, — сказал Ноа.

— Я тоже, — ответил Андерсон. — Но иногда прощаться… хорошо. — Он хотел сказать другое слово; ну и черт с ним.

— Мы с ним скоро увидимся, букаш, — с липовой бодростью утешила сына Джейни. — Правда, Джерри?

— Это не исключено.

— Не исключено?

Голос у нее стал пронзительнее. Андерсон не отвел глаз от Ноа. Тот, похоже, с разлукой справлялся получше мамы. Может, уже привык.

— В смысле, вероятно, да?

Нет, Джейни. На сей раз я сказал ровно то слово, которое хотел.

— Тебе, я думаю, будет так весело, что ты вообще про меня забудешь, — сказал Андерсон мальчику.

— Ничего не забуду. А ты меня забудешь? — встревожился тот.

Андерсон возложил ладонь ему на голову. Волосы под рукой мягкие.

— Не забуду. Но иногда можно и забывать, — мягко сказал он.

Мальчик над этим поразмыслил.

— И про Томми я тоже забуду?

— А ты хочешь?

Ноа еще подумал.

— Что-то хочу. Что-то нет. — Тихий ясный голос был еле слышен в реве огибавшего их людского потока. — А можно выбрать, что помнить?

Андерсон будет скучать по этому ребенку.

— Можно попробовать, — сказал он. — Но про сейчас забывать нельзя. Про ту минуту, где мы сейчас. Это важнее. Это нельзя забывать.

Ноа недоуменно рассмеялся:

— Как это можно забыть?

— Не знаю.

Андерсон все сидел на корточках, и колени уже ныли. Ноа боднул его в лоб и заглянул как будто в самую душу. Пахнул Ноа леденцом, который ему дала стюардесса в самолете.

— Ты не очень много знаешь.

— Вот это уж точно.

Исследование почти завершено. Осталась одна деталь. Просто поразительно, что Андерсон не проверил раньше.

— Сделаешь мне одолжение? Я знаю, что это странно, но ты не покажешь мне… грудь и спину? На секундочку? Ничего? Можно?

Он обернулся к Джейни — та слушала. И кивнула. Андерсон отвел Ноа подальше от толпы и чужих взглядов, к спящей багажной карусели.

Взрослый спросил бы зачем. Ноа просто задрал футболку.

Андерсон бережно его повертел, осмотрел бледную грудь и спину. Два родимых пятна, еле различимых: блеклый красноватый круг на спине и драная выпуклая звезда спереди. Траектория пули, отчетливо выписанная на детской плоти.

Прежде Андерсон достал бы фотоаппарат, но сейчас лишь отпустил подол футболки. Вот и улики.

У соседней карусели большое семейство пересчитывало чемоданы. Вокруг носились два мальчика в футбольных майках. Завершив процедуру прощания, Ноа побежал к ним, и они втроем устроили аэропортовые салки.

— Можете использовать, — вполголоса сказала Джейни.

В голосе ее была убежденность, какой Андерсон прежде за ней не замечал: она тоже разглядела отметины на теле сына.

— В книге. Можете написать про Ноа. И использовать его имя, без фамилии.

— Могу, да? — Вопрос он адресовал себе самому.

— Простите, что в вас сомневалась. Я даю вам разрешение, — чопорно сказала она, — использовать эту историю, как захотите.

Андерсон поблагодарил ее кивком. Может, если поторопиться, его еще хватит дописать эту главу. Уж этим-то он обязан человеку, которым был прежде. А вот человек, которым он стал теперь… кто он, этот человек?

— Как думаете, Ноа… ему лучше? — запнувшись, спросила Джейни.

Она смотрела на него доверчиво — Андерсона это тронуло и встревожило.

— А вы как думаете?

Она поразмыслила.

— Может быть. Пожалуй.

Ноа с футболистами хохотали, держась за животы.

— А почему Томми решил вернуться в Штаты? — спросила Джейни, не сводя глаз с сына. — Почему не в Китай, не в Индию, не в Англию? Вы как-то сказали, что люди часто перерождаются поблизости от дома. Но почему?

Она всерьез недоумевала, и Андерсон на миг растерялся, точно все вопросы, что за полжизни прожужжали ему уши, вдруг обнаружили новый зеленый луг и взялись роиться там.

— Некоторая корреляция наблюдается. — Говорил он с расстановкой, тщательно подбирая слова. — Некоторые дети рассказывают, что проводили время в окрестностях тех мест, где умерли, и выбрали родителей из людей, которые просто проходили мимо. Другие рождаются в своих же семьях, собственными внуками, племянниками или племянницами. Мы предполагали, что это, может быть… из-за любви. — Он хотел произнести другое слово, более клиническое, но оно оказалось недоступно. — Возможно, свои страны они любят так же, как свои семьи. — Он пожал плечами. — Как мигрирует сознание — вопрос, на который я ответа не нашел. Я застрял на попытках доказать, что оно существует. — Он нетерпеливо пошаркал ногами. — Слушайте, — сказал он. — Мне было очень…