Эльвира Барякина: Фабрика гроз

Предвыборный штаб Михаила Борисовича Хоботова находился в здании бывшего детского сада «Полянка», и это место держалось в строгом секрете, чтобы ни конкуренты, ни праздные любопытные не нарушили четкой и слаженной работы выборщиков. Официальный же штаб находился в противоположном конце города, но там никого не было, кроме пары секретарш и бесконечной очереди ходоков, желающих пожаловаться кандидату на свои беды.

В «детсаду» же бурлила кипучая деятельность: у входа дежурили переодетые в обыкновенных граждан охранники, по лестницам носились представители районных штабов, «полевые командиры», организаторы митингов, юристы, дизайнеры, референты, водители, специально нанятые журналисты и еще бог весть какие очень нужные в хозяйстве личности.

На стенах вперемешку с бабочками и ежиками висели портреты Хоботова, в актовом зале была свалена целая куча транспарантов с лозунгами и призывами. Шуршали принтеры, стучали клавиатуры, звонили сотовые телефоны, кто-то кого-то посылал матом… В общем, было шумно и весело.

Синий чувствовал себя в этом бедламе как дома. Успев по дороге поговорить с десятком сотрудников, он ввел Кристину в одну из комнат, явно ранее принадлежавшую младшей группе. Здесь на детских кроватках были свалены тиражи листовок и газет. Воздух был прокурен, несмотря на распахнутые настежь окна. За маленькими хохломскими столиками сидели несколько человек и ожесточенно печатали на компьютерах.

Хуже всех приходилось громоздкой даме в футболке с изображением Хоботова: детсадовский стульчик был ей явно не по размеру.

— Синий! — воскликнула она, завидев начальство, — Ты когда нас нормальной мебелью обеспечишь? Видишь, в каких условиях приходится работать?!

Кристина узнала в ней свою давнюю знакомую — Танюшу Петровну Монахову, которая прославилась на весь город постоянным участием во всех выборах. Надо сорвать чей-то митинг? Придумать, как опорочить честного человека в глазах общественности? Лучше Танюши Петровны не было никого на свете. Кроме того, она еще умела грамотно и толково возглавлять пресс-службу.

— О, какие люди! — пророкотала она, протягивая руку Кристине. Пополнение прибыло?

Синий кивнул.

— Значит так: Тарасевич будет писать речь для Хоботова на сегодняшние теледебаты. Объясни ей что тут и как, ладно? — проговорил он, поглядывая на часы. — Сбор на крыльце в восемнадцать тридцать. Я умотал. Пока!

И он тут же исчез.

— А мебель?! — загрохотала ему вслед Танюша Петровна.

Но было уже поздно.

— А! — махнула она на него массивной рукой. — Чтоб тебе пусто было! Ладно, — обратилась она к Кристине, — выбирай себе какую-нибудь табуретку и садись рядом со мной. Я сейчас выведу тебе все материалы, посмотришь, о чем примерно надо писать.

Кристина огляделась кругом. Выбирать «табуретку» было не из чего.

— А что, нормальных стульев нет? — спросила она.

— Финансовый отдел все себе захапал! — отозвалась Танюша Петровна. Мы было обокрали их, но они нам аванс не выдавали до тех пор, пока мы все не вернули.

Кристина усмехнулась.

— Что ж, придется из дома что-нибудь притащить.

А вообще-то тут ей понравилось: жизнь здесь била ключом, а это было как раз то, чего ей так не хватало.

Совсем недалеко от хоботовского штаба, на площади Советской, в старинном барском особняке располагался другой штаб, где работали выборщики Василия Ивановича Стольникова.

Воскресный проигрыш, пусть даже совсем на небольшое количество голосов, свалился на губернатора как снег на голову: несмотря на нападки конкурентов, он свято верил в свою победу. За него были многие политические партии, он был удобен директорам крупнейших заводов, в его руках находилась большая часть средств массовой информации… Сам полпред был его покровителем.

Василий Иванович начал свою карьеру скромным партийным функционером в городе Гнездове. Выступал на собраниях, заседал на заседаниях, раздавал и получал почетные грамоты на праздниках различной важности… Потом последовал перевод в областной центр, и так случилось, что ближе к пенсионному возрасту Стольников дослужился до губернаторской должности. Он всех знал, его все знали, он всех устраивал, его все устраивали… Под «всеми», разумеется, подразумевались первые лица области и соответствующие московские чиновники.

Василий Иванович был седовлас, опытен и представителен. Имел несколько наград и больное сердце. Не имел терпения и образования. Любил детей. Особенно своих.