Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

Павел закатил скандал: дескать, сама ты, Маша, виновата, заявилась без предупреждения!.. Он был в невменяемом состоянии. Таким он становился, обкурившись.

Ночевать Маша уехала к Полине, — та жила теперь в Бронксе с очередным бой-френдом. Не досаждая вопросами, подруга заставила ее выпить полстакана шведской водки и уложила спать на диване в гостиной, а наутро предложила остаться на несколько дней. В тот вечер Маша впервые по-настоящему осознала, что жизнь ее в Нью-Йорке никогда не будет такой, какой она представляла ее себе по приезде.

В выходные в Бронксе появился Четвертинов. Чисто выбритый, неотразимо обходительный, Павел умолял простить его. Он клятвенно обещал, что возьмет себя в руки, сделает всё возможное и невозможное, чтобы их жизнь наладилась. Он опять говорил об отъезде в Лос-Анджелес, куда планировал увезти Машу навсегда еще со дня их появления в Нью-Йорке; первое время он собирался пожить там один, чтобы подготовить почву для их окончательного переселения в Калифорнию, а если опять что-то сорвется, был готов, более не раздумывая, податься за заработками на Аляску и оттуда помогать ей деньгами. Павел был готов платить за ее учебу, если она действительно решит учиться дальше. Он соглашался на любые жертвы…

Всё вернулось на круги своя. Маша ходила нянчить чужих детей. Четвертинов пребывал в постоянном поиске заработка. Обкуривался и приводил в дом девушек. Маша безошибочно определяла это по неожиданной смене постельного белья. Изредка Павлу удавалось пополнять общий бюджет небольшими «взносами». Откуда он брал деньги, иногда не такие уж малые — тысячу, а то и две тысячи долларов, Маша не интересовалась. Правды он всё равно ей не сказал бы. Не приторговывал ли он чем-то более доходным и менее легальным, чем мотоциклы? Например, той же «шмалью»? Этот вопрос Маша задала себе впервые, когда нашла в своих туфлях, валявшихся на дне платяной ниши, герметично запечатанный в целлофан небольшой брикет неопределенного цвета. Или это была не марихуана? Гашиш? Еще какая-нибудь дурь позабористее? Кое-что вроде бы прояснялось…

Павел стал выкручиваться. Он уверял, что хочет хоть раз как следует подзаработать. На сбыте «безобидного курева» или на чем-то еще — какая, мол, ей разница? Он не видел в этом ничего предосудительного. В некоторых штатах запрет на продажу «травы» вообще вроде бы отменили. Сам же он ратовал за свободную продажу каннабиса в аптеках, как в Нидерландах…

Просвета не было. Нескончаемые дискуссии о том, что делать, как выбраться из долговой ямы, возобновлялись каждый вечер, пока однажды Павел не завел с Машей странный разговор. Ни с того ни с сего всплыла августовская история с беременностью. Отзывчивая Лайза Альтенбургер пришла им тогда на помощь… Маша сразу почувствовала, что затронутая тема была преамбулой к чему-то более серьезному. Речь шла о знакомых Мюррея. Как и Альтенбургеры, они собирались усыновить ребенка и были не прочь, как рассказал Павел, воспользоваться услугами суррогатной матери, которая согласилась бы выносить для них ребенка, — вариант куда проще, чем мотаться, как Альтенбургеры, по всему земному шару в поисках сироты с неведомой наследственностью, обнаруженного под дверью какой-нибудь местной гуманитарной организации, а то и просто на помойке. За услугу знакомые Мюррея были готовы хорошо заплатить…

Маша не верила своим ушам. Молча внимая витиеватым разглагольствованиям Павла, она спрашивала себя, не подзарядился ли он чем-нибудь посильнее обычной анаши…

По лицу ее Павел понял, что продолжать разговор бессмысленно… Но примерно через месяц, уже в сентябре, он вновь заговорил на эту тему. Вдруг выяснилось, что речь идет не о каких-то там знакомых Мюррея, а о самих Альтенбургерах. Они, мол, не хотели ограничиться усыновлением одной девчурки и подумывали об усыновлении второго чада, а возможно, даже и третьего. Павел говорил всё это вымученным тоном. Смотреть Маше в глаза он не мог. И ей вдруг стало не по себе.

— Я не понимаю… Ты что, с ними встречался? — спросила она. — С Мариусом и Лизой?

— Случайно.

— Как это — случайно? Когда ты успел? Где?.. Я же им звонила утром сегодня.

— Джон… ты помнишь Джона?.. Знакомого Мариуса… Я с ним виделся сегодня в обед.

— А Мариус и Лиза тут при чем? Ты же о них говоришь?

— Мариус попросил Джона поговорить со мной. Ну и вот… О тебе они сразу подумали. А заговорили только сейчас. Не хотели тебя обидеть. Побоялись твоей реакции… И перестань смотреть на меня такими глазами!