Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

— Не верю тебе… Такого просто не может быть, Коля. Таких скотин просто не может быть много в природе, они бы перегрызлись между собой: естественный отбор. Но Вереницын этот твой — и вправду животное. Он угрожал мне. Он унижал меня.

— Аристарх Иваныч? Он тебе угрожал?

— Это ничтожество… Мерзкая, липкая тварь… Он угрожал, что изнасилует меня, — с отчаянием выдавила из себя Нина.

— Елки зеленые, да что ты несешь? Что ты такое несешь? — пробормотал Николай; он был явно ошарашен.

— Представь себе! И я не единственная, кому он пытался причинить зло. Он измывается даже над своими близкими, даже над человеком, с которым живет. Относится к ней, словно она — вещь! Содержит он ее, видите ли. А на самом деле…

— Это ты про кого? Про Аду, что ли? Так что ж ему ее не содержать, раз она и есть его содержанка? В чем проблема-то, я что-то понять не могу?

— Не смей так говорить! Ты не имеешь права оскорблять незнакомого человека!

Николай замер посреди комнаты, помолчал, а потом в замешательстве промямлил:

— С каких это пор ты стала водиться с проститутками?

— С кем?

— Да с Аделью этой!

— Почему ты говоришь о ней такие гадости? Что ты знаешь об Аделаиде?

— То же, что уже давным-давно вся Москва знает…

— Вся Москва… это такие же, как ты… и твой Вереницын? — теряясь, уточнила Нина.

— Боже милостивый, открой глаза… Она профессиональная девушка по вызову. На хлеб с маслом этим зарабатывает. Богатых мужиков на деньги разводит, андэстэнд? Понять можешь? Ах, ты не знала этого? И потому суешься не в свое дело?

— Как ты можешь говорить такое о человеке, которого видел один раз в жизни? Откуда столько грязи в тебе, объясни мне, пожалуйста? Как же ты живешь с такой грязью внутри, Коля?

— Послушай меня внимательно… С ней спит пол-Москвы! — устало вздохнул Николай. — А что касается меня… Сейчас я тебе расскажу кое-что… Только давай сразу договоримся, что ты меня ни в чем обвинять не будешь. Сама тянешь за язык…

Нина молча смотрела в черное окно.

— Я тоже пользовался услугами этой, как ее… Могу поклясться… Да, я пользовался ее услугами! — не своим голосом произнес Николай. — Что, так тебе легче будет поверить в очевидное?

— Не верю тебе… Ни в то, что спал с ней, ни в то, что сейчас о ней говорил! Подло это…

Николай побагровел до корней волос. Виновато глядя на жену, он словно сам умолял ее теперь не верить его словам и спустить дело на тормозах, будто только от нее сейчас зависело, был ли в сказанном состав преступления или всё это плод его воображения. Он запоздало жалел о своем срыве. Нина же, не замечая его смятения, продолжала:

— Неужели ты и вправду рассчитывал, что я поверю в такую ложь? Это даже смешно. Ада — тонкий, чуткий, интеллигентный человек, умница… Расположение такой девушки нужно заслужить, а ты не смог бы сделать это, даже посулив ей все свои деньги! А что с Вереницыным она живет — так значит, есть в нем что-то… Хотя я и не могу себе представить что.

— Деньги, милая. Его, Аристарха нашего Иваныча, кровно наворованные деньги, — заверил Николай. — Ради них твоя Адочка не то что себя — мать родную продаст и не поморщится… Все любят красивую жизнь, и ты в том числе. Или ты всё еще не в курсе, что на этой планете продается всё и всё покупается? — Николай опять начинал заводиться. — И Ада твоя продается тоже! Могу даже сказать тебе, сколько она берет.

— Сколько?

— Шестьсот.

— Чего? — Нина непонимающе взглянула на него.

— Долларов, моя дорогая. Больше полтысячи за вечер.

— Боже мой… — грустно сказала Нина. — И это говорит человек, считающий себя хозяином жизни. А что выходит на деле? Вы себя убедили, что кто-то там за вашей спиной хозяйничает по-настоящему. Убедили себя, что нет выхода и нет выбора. Ответственность — с плеч долой. Но зато вы совершенно не стыдитесь покупать людей. Как баре — крепостных. Говорите о ценах на них, как о чем-то привычном. Я… я никогда не считала, что в рабстве живу. Ни у тебя, ни у этих скотов. У этих «иванычей»… Я ничего не должна ни тебе, ни им — ни одному из вас, понятно это тебе?! Я свободный человек!

— Конечно, ты ничего не должна… Зато я, видно, всем должен… Потому и вкалываю как проклятый. И что в итоге?.. Только ведь меня тоже рожали не для того папа с мамой… чтобы я жизнь угробил на всю эту канитель. Чтобы я пресмыкался перед всякой сволочью! — гневно говорил Николай. — Вот ты попрекаешь меня. За что? За свою обеспеченную жизнь? Другая бы, может, хоть спасибо сказала, ты же не сделала этого ни разу, а сколько уж вместе прожили. А я тоже живой человек! У меня, представь, есть совесть, есть мечты. Да, представь себе… У меня тоже вот тут что-то есть, — Николай ударил себя в грудь. — Но стараюсь быть выше этого. Выше своего эгоизма. Да, приходится жертвовать чем-то, какими-то принципами. И, знаешь, я вполне способен на это. Потому что не чистоплюй, потому что стараюсь оградить тебя и всех, кто мне дорог, от грязи. Понимаешь ли ты это? А ты приходишь и выливаешь эту грязь на меня. Ты выливаешь всё на меня… Да пошли вы все… к чертям собачьим!