Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 2

Айдинов поносил своих же, чеченцев. Для наглядности еще и ссылался на Коран, который живущим неправедно предрекал якобы тягчайшие кары. Аллах, дескать, спросит с них по всем статьям, причем обуздает отступников руками сородичей и судьями назначит наихудших и наипадших из них.

Слушали Айдинова с каким-то онемением. И он продолжал проповедовать свое тем же непререкаемым тоном.

Рабская природа — вот и весь он, русский, как на ладони. Раб понятия не имеет, что такое ответственность. На то он и раб. Униженный и оскорбленный, он унижает и оскорбляет в свой черед. На судьбу свою он ропщет не только для того, чтобы вызвать жалость к себе. Думать по-другому он давно не способен. Поэтому он разрушитель от природы, причем любой системы, своей или чужой — это не имеет значения. Нет на свете такого порядка, который бы его устраивал. Не в пример этой бестолочи — хозяин раба, аристократ. Аристократ готов чинить сломанное. Готов убирать и мыть за другими. Аристократ даже чужому человеку протянет руку помощи. На грубость он ответит вежливостью. На зло и жестокость — добром. На растерянность и недоумение — поддержкой. Порядок он будет создавать своими руками, своим кропотливым трудом. Поэтому он и есть истинный хозяин положения. Но, увы, сегодня таких людей днем с огнем не сыщешь. Огнем и мечом всех их свели в могилу. И всё потому, что не больше не признавались кровнородственные узы, которые аристократию породили и благодаря которым она испокон веков существовала…

Однако вывод из речей Айдинова оставался непонятным: не призывал же он к восстановлению рабства в каком-то модернизированном варианте.

О действительных причинах внезапной взвинченности Айдинова большинство присутствующих догадывались и без цитат из Корана. Причиной было присутствие Кадиева. В переговорах о совместных действиях, затеянных «эмирами», оба командира расходились практически во всем. Спор вспыхнул и сегодня при «эмирах». Кадиев считал, что главное сегодня — беречь живую силу, стоять за каждого чеченца, будь то боевик или мирный житель. Он призывал к тому, чтобы избегать баталий, брать оккупанта измором, выживать. Не так уж непосильная задача — довести врага до нужной кондиции. Достаточно теребить его и жалить одновременно со всех сторон. По мнению Кадиева, тактика «наступательного вытеснения» являлась куда более эффективной, чем лобовые столкновения, за которые ратовал Айдинов. В здравой осмотрительности проку всегда больше. Напрасными казались Лече Кадиеву и упования фанатично настроенных моджахедов на СМИ, будь то свои, ичкерийские, или международные. Уже не один год бойня продолжается безо всяких правил, а по-прежнему находятся умники, питающие иллюзии, что у кого-то там, в далекой загранице, к происходящему на Кавказе появится интерес. В ожидании призрачной помощи из-за рубежа приходилось ежедневно воевать с регулярной армией — с танками, пушками, самолетами…

Проповеди Айдинова вызывали у Кадиева не меньшее отвращение. Он с трудом это скрывал. Ваххабитские идеи успели расползтись по всему Кавказу, а начштаба нахватался их в бывших лагерях в Автурах [8] Имеются в виду школы по изучению ислама в селах Автуры и Сержень-Юрт; открытые на территории бывших пионерских лагерей, эти школы существовали задолго до первого ввода федеральных войск и позднее превратились в центры подготовки боевиков. — Примеч. ред . . Эти идеи и фанатизм, которым Айдинов подзарядили уже соседи, упорно подливающие масла в огонь, довели беднягу до крайности: он даже одевался теперь соответствующим образом, ходил в нелепых обрезанных подштанниках, носил бороду, но сбривал усы.

Айдинов Абдул-Вахаб звал за собой, как в ад — громить федералов, денно и нощно, и чего бы это не стоило. Когда зверь прет прямо на тебя, бегством-де спастись невозможно. Единственное средство — пристрелить его. Или вогнать кулачище в пасть, да поглубже, в самую глотку, чтобы не смогла бестия ни глотать, ни дышать, чтобы дьявол захлебнулся собственным бешенством…

«Эмиры» внимали речам Айдинова с таким видом, будто и сами удивлялись, насколько в унисон их собственным умозрениям мог разглагольствовать чужак, по сути самозванец. Они во всем с ним соглашались, и обычно дружно кивали. Однако на деле судьбы чеченцев мало что для них значили, и именно это Кадиев пытался растолковать приближенным. Воевать в Чечню «эмиры» ехали не за маленький народ, а за ислам. Поэтому и действовать предпочитали по старинке. То есть медленно да уверенно, прибегая к тактике рассредоточенных диверсионных ударов — к тактике самого пророка Магомета, как «эмиры» любили поучать. В Айдинове их привлекала слепая преданность. В подходе Кадиева — как-никак, все жё трезвость. Отчасти по этой причине разногласия с Айдиновым не вылились в открытый раскол, хотя он давно казался неизбежным.