Бен Элтон - Второй Эдем

— Я федеральный агент, сэр. Я им ничего не рассказал ни о нашем отношении к ним, ни вообще о нас. Они ни слова из меня не вытянули.

Джуди удалось выйти сухим из воды. У Когтя не было доказательств должностного преступления. К тому же, добровольное возвращение Джуди не состыковывалось с теорией о его предательстве. Бюро пришлось признать, что он действительно был похищен во время исполнения служебных обязанностей и что, к своему ужасу, они должны выдать ему „Пурпурное сердце“ за полученные ранения. Однако в бумаге о представлении к награде руководство указало, что он покрыл позором всю организацию, так как был захвачен невооруженной женщиной, имея поддержку двух полицейских. Джуди, который никогда не пользовался популярностью среди коллег, стал теперь просто черной овцой в стаде. Он больше не ел в столовой, не пользовался туалетами и запирался в любом кабинете, в котором работал.

Джуди было некогда унывать по поводу своего изгойства. Ему всегда было наплевать на мнение большинства. Холодный, неясный след, по которому он так долго шел, начал чуть-чуть теплеть. Джуди поставил перед собой задачу выяснить, какие рекламные ролики шли в программах новостей за последние двадцать или тридцать лет. Он хотел знать, какие рекламировались товары, когда новостью номер один была экологическая катастрофа. День за днем он перепахивал отчеты телерадиокомпаний, служб охраны авторских прав и, разумеется, самого ФБР, которое отслеживало все СМИ.

— Звучит просто захватывающе, — сказал Роджер, супруг Джуди, на следующий вечер после его возвращения, прикладывая к распухшим глазам Джуди салфетки с противоотечным лосьоном. — Работа тайного агента просто невероятно интересна.

— Я правда не могу рассказать тебе суть дела, Роджер, — извинился Джуди.

— Не можешь рассказать мне о рекламных роликах, которые показали за последние тридцать лет? Да я теперь глаз не сомкну!

Пока Джуди собирал по крупицам правду, которая уже скоро подвергнет жизни Розали и Макса смертельной опасности, Розали встретилась со своим любовником в Париже, в гостинице „Георг Пятый“. Настроение у нее было странное.

— Мне нужен отдых, — сказала она Максу после того, как аэрозольный презерватив как следует растянулся. — Мне нужен очень долгий отдых.

— Отлично, — сказал Макс, отдыхавший практически постоянно.

— Я устала и хочу отдохнуть, — повторила она.

— По-моему, детка, отдыхать нужно как можно чаще. Давай оттянемся как следует.

— Я сказала, что мне нужен отдых, и не называй меня деткой, — ответила Розали.

Умей Розали заглядывать в будущее, ей, возможно, еще больше захотелось бы отдохнуть. Дар предвидения открыл бы ей, сколь ограниченными станут вскоре ее возможности путешествовать. Однако заглянуть в будущее она не могла. Более того, она вдруг поняла, что не понимает, как ей относиться к своему прошлому.

— Макс, я не понимаю, чем я занималась. Я оглядываюсь назад, и вся моя жизнь кажется мне бессмысленной.

— Добро пожаловать в мой мир, малышка, — сказал Макс. — У меня почти каждое утро точно такое же ощущение.

Розали заплакала.

Операция с похищением токсичных отходов стала для нее переломным моментом. Если первая проведенная под твоим руководством операция превращается в огромную экологическую катастрофу, это уже довольно плохо, не говоря даже о том, что во время этой операции вдруг появляется федерал и обвиняет тебя в совершенно невероятных и ужасных преступлениях. Все это, а также откровения, брошенные ей в лицо в доме Юргена Тора, сломили ее. Она пять лет без перерыва находилась на боевом посту и заслужила отпуск.

Наступило затишье перед бурей.

Макс и Розали отправились на юго-запад и остановились в гостинице в маленькой прованской деревушке. Кровать в номере была застелена чудесно пахнущим льняным покрывалом, на разрисованном вручную комоде стояла вазочка с цветами. Комната очень напоминала номер в гостинице, где Макс и Розали впервые занялись любовью. При виде этого у Розали полегчало на сердце. Макс тоже чувствовал себя отлично. Путешествие по Европе с любимой девушкой — мечта многих молодых американцев, к тому же Макс всегда хотел увидеть настоящую Францию. Париж показался ему немного надменным. Макс не говорил по-французски и несколько раз, желая узнать дорогу, подходил к парижанину и извиняющимся тоном спрашивал: „Извините, вы, случайно, не говорите по-английски?“ — и в ответ слышал неизменный и приводящий в ярость язвительный ответ: „Разумеется. А вы говорите по-французски?“