Майкл Блумлейн - По живому

– Как скажешь.

– Что все-таки происходит, Терри?

– Что происходит? – Он издал ломкий смешок. – Я объясню, что происходит. Эта работа гроша ломаного не стоит. Книги, Бренда? Слова? Это всего лишь жалкая патетика. Здесь мы среди ужасных людей. Они фантазеры. Они не настоящие. – Он схватился за рубашку и брелки под ней. – Ты хочешь настоящего? Вот оно, настоящее. Вот она, жизнь. Все здесь, каждая загогулинка, каждое слово, каждая книга, именно и только здесь, во мне, живом. Ты хочешь во что-то погрузиться. Валяй сюда. Утони в жизни. Ах, не нравится, что ж, вот тебе окончательный расчет. Это так очевидно... Я мог бы раньше понять.

Бренда смотрела на него, не зная, как реагировать. Терри явно витал где-то в другом мире, и собственная жизнь на секунду показалась ей серой и скучной. Из чувства самосохранения ей хотелось сказать Терри, что у него солома в голове. Ладно, она докурит сигарету и уйдет.

– Вероятно, ты уже заготовил ответы. Так бы и сказал. Если Пинкетт снова поинтересуется, я отправлю его к тебе.

– И правильно сделаешь, пусть со мной поговорит. Ему пора узнать кое о чем. Я его многому научу.

– Уверена, ему будет интересно.

– Послушай, Бренда. Любовь не выбивают на кассовом аппарате. Это происходит иначе. Если любовь приходит и у тебя получается, ты летишь на ней.

– Тебя можно цитировать, да?

– Ты вообще что-нибудь понимаешь? Раньше я всегда уставал, работая в двух местах и разбиваясь в лепешку. Сейчас во мне больше энергии, чем когда-либо. Мой ум всегда работает. Я вижу, что вокруг меня происходит, даже угадываю наперед. Представляешь, на шаг вперед. Вот над чем я работаю. Мгновение, а я уже иду. Ну... не сидишь в первом ряду, но видишь, как продаются книги.

– Может, тебе действительно нужен отдых. Неделя... две. А то и месяц.

– Что мне нужно, так это Фрэнки. Если у меня есть она, у меня есть все.

– Надеюсь, ей под силу это перенести...

– Моя любовь – главное для нее. Я даю ей любовь. И солнце сияет. И луна светит. Днем и ночью.

– Да.?.. Почему бы тебе не зарегистрировать свое астрономическое открытие?

Он разочарованно покачал головой. – Ни черта ты не поняла.

Бренда разглядывала его, пытаясь решить, как ей вести себя дальше. Наконец бросила окурок на пол. – Сама знаю.

Она вышла, но сразу вернулась. Терри стоял на том же месте, только рукой теребил что-то под рубашкой.

– Ты мне нравишься, Терри. И тебе это известно. – Она коснулась его плеча. – Если понадобится помощь, дай мне знать.

– Не понадобится.

– Ну хорошо. – Она нацарапала на бумажке номер своего телефона и протянула ему. Терри не взял, и она сунула бумажку ему в карман.

– На всякий случай.

Он пожал плечами.

– Я твой друг, – напомнила она. – Не теряй со мной связь.

Бренда исчезла. Прошло несколько минут. Терри стискивал пальцами купидона. Не нужна ему Бренда и ее помощь тоже. Связь у него уже есть.

В животе урчало, когда Терри добрался до дому, но, увидев Фрэнки, он тут же забыл о еде. Сначала умылся и побрился, скинул рубашку и пошел в гостиную: там его свяжут. Фрэнки употребил для этого бархатную ленту, на которой несколько дней назад вышил свое имя. Покончив с узлом, он велел Терри повернуться и выпятить грудь, хотел лучше рассмотреть свою работу.

Кроме купидончика, на груди Терри было нашито с полдюжины других сережек, последняя – цветное стекло, оно болталось уже день или два. Кожа в месте крепления оставалась красной, когда он потрогал пальцем, Терри поморщился.

– Что, больно?

– Немножко.

– Вдруг здесь инфекция, а?

– Нет, все нормально.

– Может, я лучше перестану? – заботливо предложил Фрэнки.

– Нет.

– У тебя и так вся грудь полна. Генерал хочет еще?

Терри улыбался. Это игра, они просто играют.

Да. Генерал заслуживает всех наград.

– В самом деле?

– Да.

– Он приказывает?

– Да, приказывает.

– Ему страшно?

– Да.

Фрэнки чуть осекся. – Генералу страшно?

– Он боится потерять любовь.

– Садись.

Терри сел, как было велено. Прислонился спиной к подушке, теперь он полулежал. Мышца на скуле начала подергиваться, и он закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Он слышал, как Фрэнки достал лед из морозильной камеры и отколол кусок. Почувствовал холод у себя на груди, сразу над солнечным сплетением. Лицо обожгло жаром, и он задрожал.

– Твое сердце стучит, – констатировал Фрэнки, склонившись к нему. Он положил палец на пульс. – Сильно стучит. Ты боишься.

Терри помотал головой. – Нет.