Дай Сы-Цзе - Комплекс Ди

(Правой рукой Мо держал трубку, а левой нащупывал точное место между лопатками, куда элитный стрелок всадит ему пулю – прямо в сердце. Ясно как дважды два: за подкуп должностного лица и соучастие в убийстве его приговорят к высшей мере. В одно прекрасное утро расстрельный взвод отвезет его на пустырь у Мельничного холма – знать, не случайно его туда занесло. Солдаты самого низшего ранга заранее, накануне выкопают яму. Его свяжут толстой веревкой, поставят на колени спиной к стреляющему, и тот в оптический прицел возьмет на мушку квадратик между большими и указательными пальцами. «Интересно, ты тоже обмочишь штаны, как тот русский режиссер?» – думал он, исследуя свою левую лопатку. Плоская остроконечная костяшка. Потом перебрался к позвоночнику. Где же она, роковая точка? Интересно, уцелеет или раскрошится грудная клетка, когда в спину врежется пуля? Пуля-убийца, безжалостная капля свинца. В народе ее называют «фисташкой». По форме, что ли, похожа? Он вдруг вспомнил, что за пулю надо платить. Когда-то давно он слышал, что родственникам казненного присылают за нее счет. А без квитанции об оплате не выдают тело для захоронения. Если жертве посчастливилось умереть с первого выстрела, оплачивать приходится только одну пулю – по тем временам семьдесят фэней в Чэнду, один юань в Пекине и юань двадцать в Шанхае. А сегодня небось обойдется в десяток, а то и два юаней. «Господи, – подумал Мо, – неужели моим родителям придется на старости лет тащиться к Мельничному холму и оплачивать расходы по моей казни? Какой ужас! Нет-нет, не бывать этому!»)

– Ты был когда-нибудь у судьи Ди? Это довольно далеко. В десяти километрах к западу от Чэнду, по направлению к Вэньцзяну. Едешь вдоль Янцзы до озера Мечей. Знаешь, искусственное озеро в форме олимпийских колец, откуда поступает питьевая вода для всего района. Там отличная, хотя и узкая, дорога. Поднимаешься на лесистую гору, проезжаешь виллы нуворишей в западном стиле, с острыми крышами, освещенными верандами, длинными аркадами, статуями на ухоженных газонах и колокольнями с куполами-луковицами, как у русских церквей. Сплошной китч, безвкусица, один дом уродливее другого. Жуть! Мне снова показалось, что все это сон. Несколько раз я чуть не поддалась желанию развернуться и поехать назад, мигрень все усиливалась, боль переползла из шеи в висок. Жестокий приступ был обеспечен, причем очень скоро.

Вилла судьи Ди в самой середине поселка, ее окружает двухметровая стена. Перед входом секретарь вышел из фургона, позвонил и что-то сказал в домофон. Вспыхнул прожектор, луч ослепил меня. Медленно, с театральной помпезностью открылись тяжелые железные ворота.

Самого дома я пока не видела и спросила конвоира, какой он – тоже в западном стиле? Он ответил, что это двухэтажный особняк. Мы проехали по темной аллее, потом через бамбуковую рощу, повернули раз, другой, третий, почти под прямым углом. Фонари не горели. И вдруг в свете фар возник какой-то странный силуэт, какое-то фантастическое чудовище, не то дракон, не то змей – плоская голова раскачивалась в метре от земли. Мне почудилась раскрытая пасть со страшными зубами, и я закричала от страха. Секретарь рассмеялся и сказал, что это редкая хризантема, которую кто-то подарил судье. Растение требовало особого ухода, и к нему приставили четверых садовников, которые за ней следили, обрезали, поливали водой особого, секретного состава – все для того, чтобы сохранить такой драконий вид. Цветок стоил огромных денег. Я вышла из фургона, чтобы разглядеть его поближе. Действительно хризантема, но с очень широкими листьями и вывернутыми наизнанку лепестками, похожими на закрученные спиралью чешуйки, из которых образовывался такой столбик. Я сорвала несколько штучек и размяла в ладонях – у них оказался сильный аромат. Рядом росло еще несколько таких же растений, на одном цветы были в форме лошадиных голов, на других – не пойми чего.

За следующим поворотом начался, как сказал секретарь, пионовый сад. Лучи фар скользили по низкой бамбуковой ограде, но для пионов сейчас не сезон, поэтому смотреть было не на что. Но когда начался сад карликовых деревьев, я опять испугалась. По спине поползли мурашки. Ты не можешь себе представить, сколько их там было, они занимали целый склон, снизу доверху. Скрюченные, скорченные, с щетинистыми верхушками, какое-то сборище уродцев. Глядя на них, я вспомнила заспиртованных младенцев-монстров в музейных склянках. Некоторые были подстрижены и имели идеально симметричные формы. Вот уж чего терпеть не могу! Полное извращение природы! На этот раз у меня не возникло желания выйти. Наоборот, я прибавила скорость. Но зеленых карликов было слишком много, так сразу не проедешь: горбатые тисы, изображающие лиры и вазы; заросли аконита с ядовитыми шипами; согнутые в три погибели индийские смоковницы, у которых каждая ветка была притянута к земле корнями и давала новое деревце; вязы с черными стволами; мне даже попалась на глаза одна мини-папайя: гладкий, похожий на колонну ствол, утыканный крошечными зелеными дыньками и с зонтиком из зеленых листьев наверху. А еще смехотворно ужатые японские софоры, липы, тюльпанные и гвоздичные деревья. Легче всего было узнать кипарисы – даже самые маленькие сохраняли пирамидальную форму. Про многие же другие растения я не могла бы точно сказать, как они называются, настолько их изуродовали. Например, одно, судя по серой коре, я бы приняла за бук, но полной уверенности не было. Та же история с магнолиями, дубами, ююбами, остролистами.