Никколо Амманити - Как велит бог

"Сцепление. Ты выжмешь или нет это проклятое сцепление?!"

Кристиано нажал на педаль и с первой попытки включил третью.

Когда он снова посмотрел на дорогу, то заметил вдали на бульваре мигание, озарявшее синим и оранжевым светом верхушки платанов.

"Полиция!"

Он чуть не лишился чувств и инстинктивно выжал педаль тормоза. Взвизгнув тормозами, фургон резко затормозил и рывками проделал еще с десяток метров, после чего окончательно заглох на самой середине проезжей части.

Кристиано, не дыша, впился в баранку. Потом он зажмурился и стиснул зубы.

"И что теперь делать?"

Открыв глаза, он увидел, как люди в желтой светоотражающей одежде растягивают поперек бульвара сигнальные ленты. Рядом стояла полицейская машина и грузовик с оранжевыми мигалками.

Один полицейский направлялся в его сторону, помахивая жезлом.

Кристиано попробовал сглотнуть, но не смог. Он пригнулся, чтобы полицейский не увидел за рулем его сопливую физиономию.

"Живее!"

Он повернул ключ, и "дукато" закашлял, натужно толкаемый вперед стартером.

Полицейский остановился в пятидесяти метрах и показывал, что надо разворачиваться.

"Ну же... Выжми это проклятое сцепление!"

Он шумно выдохнул, вытянулся и кончиком носка нажал на педаль.

"Так. А теперь переводи на нейтралку. Она посередине".

После нескольких попыток Кристиано решил, что нашел нейтральное положение. Он еще раз повернул ключ, и на этот раз мотор завелся. Включив первую, он очень медленно отжал сцепление. Фургон тронулся, Кристиано крутанул руль и двинул в обратную сторону.

По шоссе навстречу ему плотным строем, как караван слонов, шли фуры с иностранными номерами. Небо окрасилось в темно-серый цвет, а на востоке над долиной забрезжил тусклый рассвет. Силуэт дома черным бункером выплыл из расстелившегося по полям и по дороге тумана.

Кристиано припарковал фургон, заглушил мотор, вылез из кабины и пошел открывать кузов.

Отец лежал поверх трупа Фабианы, под велосипедом. Голова угодила в остатки от барбекю, а к щеке прилипла этикетка от пива "Перони".

Кристиано запрыгнул в кузов и проверил, бьется ли еще у отца сердце. Отец был жив. Тогда Кристиано взял его за ноги и осторожно, чтобы он не ударился головой, стянул вниз и снова водрузил на тачку. Захлопнув дверцу, он покатил тачку к дому, но перед дверью вспомнил, что у него нет ключей. Ключи нашлись в кармане штанов Рино. Кристиано открыл дверь.

Не с первой попытки ему удалось взвалить отца на плечи, и он медленно, согнувшись под весом семидесятивосьмикилограммового тела, поднялся по лестнице на верхний этаж. Валясь с ног, совершенно обессиленный, он положил отца на постель.

Теперь его надо было раздеть, но это-то он делать умел. Сколько сотен раз ему доводилось укладывать в постель вдрызг пьяного отца?

От чего доктор Фурлан совершенно терял голову, так это от макарон по-генуэзски.

Кладешь в большую кастрюлю три кило лука, добавляешь немного сельдерея и морковки, кусок постной телятины и варишь все это целый день на слабом огне.

Лук постепенно превращается в темное ароматное пюре, которое затем вываливаешь на макароны, щедро присыпав тертым пармезаном и бросив несколько листочков базилика.

"Седьмое небо"

Супруга доктора Фурлана готовила их просто восхитительно, потому что она клала в соус еще и кусок сала. И так долго томила его, что от телятины оставалось только воспоминание.

Беда была в том, что Андреа Фурлан, вернувшись домой к полуночи зверски голодным после того, как их команда продула финал клубных соревнований по волейболу, открыл холодильник и, не грея, уговорил полкастрюли макарон, а потом, не удовлетворившись съеденным, отправил в свой желудок три куска пирога с начинкой из латука, оливок и каперсов, а также две жареные колбаски.

Подкрепившись, он улегся спать. А через три часа уже был в неотложке — начиналась его смена.

Теперь, стиснутый между водителем, Паоло Ристори, и медсестрой Сперти, он чувствовал, как лук и колбаски пытаются подняться вверх по пищеварительному тракту. Его мутило, а живот раздулся, как баскетбольный мяч.

Самое оно было бы сейчас пересесть назад и минут пять соснуть на каталке, оставив этих идиотов лаяться между собой.

Фурлан с выражением отвращения на лице поглядел на Ристори.

Жуя жвачку, тот продолжал упорно слепить фарами грузовик с полным кузовом свиней, не желавший съезжать с полосы обгона. Шумахером себя возомнил. Под предлогом неотложности вызова гнал как очумелый.