Максанс Фермин: Амазонка

Полковник указал на скалистый выступ, нависший высоко над их головами. Не тратя времени даром, он начал рискованное восхождение, огибая уступ слева, потому что только с этой стороны можно было хоть как-то забраться. Он лез, цепляясь за кусты и кряхтя.

Чтобы преодолеть всю стену снизу доверху и взобраться на скалу, ему понадобилось больше четверти часа. Мендис и восемь индейцев, которых он выбрал за крепкое сложение и ловкость, поднимались за ним следом и тащили плетеный канат.

Добравшись до верха водопада, они увидели простиравшиеся до самого горизонта джунгли. Внизу, у озера, намытого падающей водой, белел рояль — словно белая точка среди зелени. Немного переведя дух, индейцы закрепили канат вокруг дерева и подошли к полковнику, который стоял на скальном выступе.

— Теперь, — сообщил Родригиш, — будем делать лебедку.

— Лебедку? — удивился Мендис. — Как? И из чего?

— Мы сделаем вот что. — И полковник объяснил им свой план.

— С этого выступа будет удобно поднять рояль. Место просто идеальное. А что до тяжести, так на то и лебедка.

Скрупулезно следуя техническим указаниям полковника, индейцы вырубили бревно, которое должно было стать главной частью подъемника, и с обоих его торцов крест-накрест прикрепили ветви. Потом, не дав себе ни минуты передышки, воткнули в землю стволы, связанные наискось, на манер андреевского креста, — они послужат опорой для бревна, на которое будет наматываться канат.

— Ну вот, теперь осталось привести подъемник в движение, и канат начнет наматываться на бревно, поднимая рояль над землей. С такой системой подвески платформа будет идти ровно. На всякий случай пусть Амазон поднимается вместе с роялем и проследит, чтобы рояль при подъеме не терся о скалу.

— А кто будет крутить подъемник? — спросил Мендис.

— С каждой стороны по четыре индейца. Должно хватить. Сервеза пусть остается внизу, он будет командовать подъемом и крикнет нам, если что-то пойдет не так.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — сказал Мендис.

— В любом случае это единственный способ, — пробурчал Родригиш.

За это время под водопадом Амазон, Сервеза и двое оставшихся индейцев перекатили на круглых бревнышках платформу с роялем и поставили ее в точности под скалистым выступом, всего в нескольких метрах от воды.

— Можно начинать, полковник, — крикнул Сервеза, возводя глаза к небу.

Музыкант поднялся на платформу: он будет следить за тем, чтобы рояль стоял на ней ровно и не ободрался о выступы скальной стены.

Наверху индейцы начали крутить подъемник, и канат понемногу стал накручиваться вокруг бревна.

— Как дела наверху? — крикнул Сервеза.

В ответ донесся недовольный голос полковника:

— Пока нормально. Но будет лучше, если Амазон сыграет нам что-нибудь для поднятия настроения.

— С удовольствием, — отозвался музыкант. — Но только я буду играть джаз.

— Конечно, джаз, что же еще?

В тот день Амазон Стейнвей играл джаз в амазонских джунглях так, будто давал концерт в самом красивом и самом высоком соборе мира. Только этот собор был живой, с витражами, сплетенными из солнечных лучей, а музыка возносилась выше облаков, поднимаясь прямо к Богу.

По мере того как джазовые аккорды взлетали ввысь, платформа понемногу, рывками ползла вдоль скалы. Восемь индейцев разом наваливались на крестовины, и бревно — вал подъемника — нехотя вращалось. Один оборот, второй, вот наконец третий — они остановились на несколько секунд, чтобы перевести дух. По венам, набухшим у них на руках, и багровым лицам было видно, как им нелегко. Подъемник, конечно, упрощал задачу, но все равно им было невероятно трудно. Во-первых, из-за тяжести рояля, к которой добавился еще вес платформы и Амазона, а во-вторых, из-за того, что скала была не отвесная, она поднималась под небольшим уклоном, платформа терлась о каменную стену, и это сильно осложняло подъем. И все же, несмотря на все трудности, рояль поднимался в воздух. А Амазон Стейнвей невозмутимо играл. Он уже и сам не знал, ради кого решился на это безумное предприятие — играть джаз, поднимаясь по скале у самого водопада, — ради Кармен, индейцев или себя самого, — он просто погрузился в игру и получалось у него восхитительно. Он думал о том, как попадет в Эсмеральду и каково же будет удивление местных жителей, когда он в окружении спутников проедет по деревне, не переставая играть на рояле. Он уже решил, что не прекратит играть даже там, наверху, даже когда окажется над водопадом. Эта мысль согревала ему душу, и он не собирался от нее отказываться. Даже если полковник и Сервеза будут против, а Мендис с индейцами возненавидят его на веки вечные, он все равно не покинет платформы, пока не доберется до конечной точки своего путешествия. И не окажется там, куда, собственно, рояль и должен был попасть. В деревне Эсмеральда.