Максанс Фермин - Амазонка

Сперва они дождались, пока из таверны ушел последний посетитель, потом — пока Родригиш, наконец, поднялся к себе на второй этаж и, надо думать, заснул в объятиях Жулии, и уже тогда устроились на террасе — свежий воздух, бутылочка кашасы, два стакана и несколько сигар.

Ночь была темная, как чернила, и керосиновый фонарь, висевший у них над головой, был единственным огнем во всей Эсмеральде. Уснувшая река выглядела мрачной, словно поток черной крови в безмолвии лился в темноту. И на бивне нарвала, торчавшем над дверью, мерцали тревожные блики.

Амазон опустился на стул и мелкими глотками цедил крепкий напиток, размышляя о горьком поражении, которое он только что потерпел.

— Здорово тебе не повезло, — посочувствовал бармен, наливая ему еще кашасы.

Амазон глядел в пространство и, казалось, еще не до конца осознал, что с ним случилось. Он был слишком подавлен, чтобы как-то реагировать, и тихо напивался, желая хоть немного оттянуть момент, когда придется взглянуть в глаза реальности. Как ему теперь продолжать свой путь, если рояль больше ему не принадлежит?

— Верно ты говоришь, не повезло. Три раза подряд выпала шестерка. Ну что тут поделаешь...

Сервеза решил, что лучше не оставлять товарища один на один с его несчастьем, и, чтобы поддержать его, не забывал наполнять кашасой и свой стакан — он выпивал жидкость залпом, морщась и рыгая, как будто это лекарство, которое его организм пытался, хотя и тщетно, вернуть назад.

— И что ты теперь будешь делать?

— Еще не знаю. Стану пианистом в таверне Эсмеральды, как сказал полковник. Выбора-то нет.

Музыкант снял шляпу, положил ее на стол и, скрестив руки за головой, откинулся на спинку стула. Он, как Одиссей, мечтал о новой Итаке, а вот попал от Харибды к Сцилле.

Огорчения навалились на него одно за другим, да еще в голове вдруг стало подозрительно мутно — наверно, не надо было столько пить. А все-таки ему хотелось еще.

Сервеза сходил в бар за новой бутылкой, потом вернулся на террасу и, наполнив стаканы, начал:

— Слушай, Амазон...

— Что?

— Я все думал спросить... а куда ты хотел попасть со своим роялем?

Музыкант выпрямился на стуле, посмотрел на реку — взгляд его скользнул вниз по течению — и ответил:

— Я не могу тебе сказать.

— Почему?

Он выждал несколько секунд, перед тем как ответить:

— Потому что я дал себе обещание хранить всю эту историю в тайне — из страха, что иначе у меня уж точно ничего не выйдет.

Сервеза провел рукой по лицу, ему хотелось выглядеть абсолютно безразличным, но чувствовалось, что на самом деле его мучает любопытство.

— Ну, если дал обещание, то конечно...

Не прошло и десяти секунд, как он добавил:

— Скажи хотя бы, в каком направлении двинешься? Клянусь, никто не узнает.

Амазон с жутким скрипом отодвинул стул, оперся правой рукой о стол, а левой начал рыться в кармане рубашки и достал оттуда сложенный вчетверо листок, — он долго мял его в кулаке, а потом торжественно объявил:

— Название места здесь.

Он потряс листком перед носом у Сервезы. Тот попытался выхватить, но музыкант оказался проворнее и ловко убрал руку:

— Но это секрет.

Сервеза нахмурился:

—Можешь ты хоть намекнуть, если не хочешь называть место.

— Намекнуть?

— Ну да. Хоть примерно в какую сторону? Я никому не скажу. Клянусь тебе.

Голубые глаза Сервезы светились в полумраке. По голосу было ясно, что он не врет и сдержит свое слово. Амазон потушил сигару в стоявшей перед ним пепельнице, отпил глоток кашасы и сказал:

— В сторону Касикьяре.

Сервеза, которому Амазония была знакома только по ежемесячным поездкам за продуктами из Эсмеральды в Манаус и обратно, все же слышал об этом притоке Риу-Негру, который вытекал из Ориноко и, пройдя по территории Венесуэлы, впадал в красноводную реку у самого Сан-Карлуса.

— Касикьяре?!

— Ну да. В эту самую сторону.

— Я думал, это просто легенда.

— Это и есть легенда, можешь мне поверить. Но иногда легенды становятся реальностью. И эта река на самом деле существует, потому что я должен туда попасть.

Сервеза широко раскрыл глаза и повторил еще раз:

— Касикьяре... Мне такое и в голову не могло прийти.

Амазон рассмеялся. Наивность приятеля — непонятно даже, притворная или искренняя — развеселила его. К тому же алкоголь, который он влил в себя за вечер, наконец подействовал, и Амазон отвлекся от своего несчастья.

— А ты что думал? Что я направляюсь в Боготу или в Каракас?