Николай Бахрошин - Идол липовый, слегка говорящий

– Сейчас о революции говорят по-другому, ругают ее на все лады, а ведь идея-то была, Сашок, ох, какая красивая была идея! Жить лучше, чище, светлее, новая жизнь с понедельника, без водки и надоевших дрязг, какой русский не подпишется на подобную благодать? Многие уже забыли, что к октябрю 17-го революция, как таковая, давно уже свершилась, просто новое правительство оказалось бездарнее всех мыслимых пределов. Вроде того, как в конце того же века на смену демагогии Горбачева пришла тупая истерика Ельцина. Захват власти большевиками многие ведь очень долго не принимали всерьез – аллергическая сыпь на коже, не больше… Именно это помогло им укрепиться…

Очень скоро его мобилизовали в Красную армию, оттуда он перебежал к белым, потом был у зеленых, дальше – сменил документы и опять покраснел. Гражданскую войну закончил красным командиром полка на Дальнем Востоке. В 25-м, когда начали вычищать из армии бывших офицеров, его посадили. На сам Соловецкий остров он не попал, не удостоился, но оказался неподалеку. И скоро бежал.

– Тогда ведь почти все еще надеялись на здравый смысл, мол, возобладает, разберутся, поймут, не может быть иначе, потому что просто не может быть. Нужно только чуть-чуть потерпеть. Это затягивает, Сашок, только разреши себе потерпеть, дай слабину и уже не остановишься, так и покатишься вниз. Так и катились бывшие вожди революционных кружков и отставные господа, превращались в бессильную лагерную ветошь. А я в лагере сразу понял – надеяться не на что, нужно выживать самому любыми путями. Уходить, пока еще есть силы. И желательно как можно дальше оттуда. Немецкий плен научил, наверное, да и последующие скитания. Именно тогда я понял, что с государственными машинами в лоб бодаться не стоит, тут нужно просачиваться сквозь щели. А они всегда есть, везде, в любом механизме. В этом было мое огромнейшее преимущество. Один против всех – это сильная позиция. Когда за плечами одни кресты на могилах, а впереди – пропади все пропадом! На свою смерть – плевать, от чужой – тем более не вздрагиваешь… Попробуй, удержи такого…

Из лагеря будущий Хранитель бежал придушив демобилизованного красноармейца-вохровца. Окопался с его документами за Уралом. Через три года попытался перейти границу с Китаем. Поймали как контрабандиста, дали срок под новым именем. Опять бежал. Перешел все-таки границу и попал в Китай. На этот раз, действительно, сошелся с контрабандистами и даже стал чем-то вроде атамана шайки. Несколько лет промышлял переправкой нелегальных грузов, потом – надоело. Случайно попал в Тибет. И остался там еще на много лет.

– Там масса интересного, Сашок. Сказок вокруг этого много, люди всегда любили откровенные чудеса, но и чему поучиться – всё там есть. Чудеса есть, скажу тебе сразу, но они другие, не откровенные. Даосский фатализм, с его глубинной идеей всеобщей целостности и непрерывной цикличности бытия, был мне всегда близок, увлечение востоком – это ведь не поветрие конца прошлого века, в конце позапрошлого было то же самое. А когда увидел, как тамошние учителя работают с собственной энергией, то и загорелся окончательно. Многому у них научился, многое понял, наконец-то стал задумываться, куда меня несет по жизни…

На родину он вернулся уже с четвертыми документами. Думал – не надолго.

– Трудно объяснить, Сашок, потянуло, и всё. Без всякого формального повода, просто почувствовал вдруг – нужно вернуться. Осмотреться. Вдохнуть воздух родных краев. Вспомнить прошлую жизнь и посмотреть на теперешнюю. А что мне границы, с моим-то контрабандистским опытом…

Было это весной 1941 года. А летом он уже маршировал по плацу сержантом и командиром отделения 315-й стрелковой сибирской дивизии. В бой вступил под Москвой, а закончил войну под Берлином, капитаном и командиром роты разведки. Но на последний штурм так и не попал, набил морду замполиту, тот давно присматривался, не нравились ему кое-какие высказывания лихого разведчика. Наконец, нарвался, допек по пьяной лавочке. И покатил бравый капитан в зарешеченном вагоне обратно на заключенные параллели.

– Не привыкать, Сашок. На этот раз сбежал прямо с этапа. Система была рассчитана на нормальных людей, привыкших от «а» до «я» под козырек, а такого бродягу-скитальца, запросто меняющего биографии и имена, – попробуй удержи!.. Одного жопастого конвоира удавил руками, трех других пристрелил их же оружием – и нет больше никакого гвардии капитана Ерохина, полного кавалера орденов Славы. Одни ордена остались, да и те в архиве МГБ, в личном деле…