Николай Бахрошин - Идол липовый, слегка говорящий

А в-третьих, – это все ерунда! Просто было некое предчувствие, тревожило что-то в глубине души, как заусенец на ногте раздражал руку. Конечно, можно было списать все на похмелье, на противоположно-сумеречное состояние души после вчерашнего вечернего просветления за рюмкой крепкого на пару с коллегой-обозревателем Мишкой Бломбергом.

Увлеклись, как всегда, они с Бломбергом всегда увлекаются. А теперь нервная система сигнализирует дурными предчувствиями, что такая жизнь до хорошего не доведет. Можно понять: система тоже жить хочет, праздника хочет, а не алкогольного отупения… Остается не обращать внимания, уговаривая себя, что его дело маленькое, дело подневольное, послали – поехал, приказали – под козырек. Торчать там он не собирается, раз-два – и обратно. Не в первый раз.

Но тревожило…

Из Москвы Саша добирался в тундру четыре дня. Для обозрения местных, голых, как лысина, красот под низким северным небом ему хватило нескольких минут. За десять лет своей журналистской карьеры он наездился по разным медвежьим углам и родную страну знал не по учебнику. Везде, в сущности, одно и то же. Бескрайний простор территории и удивительная убогость существующих на этих просторах людей, вынужденных выживать даже в мелочах. Плюс к этому – на севере страны холодно, а на юге теплее. Хотя, понятно, и этот факт ни для кого не новость. Не эксклюзивный фактик, надо признать.

Дальше начались трудовые будни. Условия – самые приближенные к первобытно-общинным. Ночевать пришлось в брезентовой палатке геодезиста Ефимова, на надувном матрасе, устланном сальными телогрейками, несмотря на которые спина по ночам нещадно мерзла. Что поделаешь, вечная мерзлота под ногами, зато мошки нет, повезло, ее сезон кончился, утешал его оптимист Ефимов, неторопливый словом и делом коренной северянин из Мурманска. Действительно, оставалось утешаться только отсутствием мошки, других поводов не наблюдалось.

С репортажем не клеилось. За всем, что он наснимал и наинтервьюировал, не стоило даже выезжать за пределы МКАДа, Саша сам понимал. Все это мусор и лирика, обычно говорил в таких случаях Гаврилов, небрежно смешивая эти два понятия, как остервеневший над уравнениями технократ.

Ежегодный и межнациональный слет шаманов северных народностей – это только звучит красиво, особенно в московском офисе редакции, где все бойко щелкают по клавиатурам и обозревают мир через Интернет. На месте колдовской шабаш оказался грандиозной, профинансированной из местечкового бюджета пьянкой племенных старейшин с использованием «Стеклоочистителя бытового» (78 градусов крепости, 146 руб. 40 коп. за 5 литров) и жидкости для размораживания замков «Солнышко» (92 градуса, 61 руб. 17 коп. за 2 литра). Закусывалось все это безобразие свежей оленьей убоиной с кровью и остатками жесткой шерсти. Маленьких, грязных оленей с большими, покорными глазами резали на глазах у всего остального стада и потом долго пластали на дымящиеся куски. Подобная закуска, естественно, не добавляла привлекательности вонючему, как ароматизированный ацетон, «Стеклоочистителю бытовому» и «Солнышку», радующему глаз насыщенным цветом образцово-показательного анализа мочи.

Целых три дня Саша пытался добиться от беззубых шаманов ярковыраженного колдовства или хотя бы фотогеничного камлания, но те или сразу впадали в ступор, или долго щурили без того узкие глаза, разводили руками, моментально переставали понимать русский язык и переходили на подвывающие речитативы предков.

Немного выручил Ефимов. Он привез литр спирта, при виде которого шаманы напряглись и язык старшего брата по этносу мало-мало вспомнили. Даже изобразили нечто колдовское и с бубнами на фоне приспущенного, незаходящего солнца и трепещущего от ветра костра. Была бы у него телекамера, что-то могло бы получиться, но на фото картинки выходили жидкими. Саша навскидку мог бы назвать десяток московских фотографов, у которых подобная съемка уже лежит дома не первый год. За этим опять-таки не стоило ездить и студить на вечной мерзлоте спину, если не поминать остальные части тела…

Крепко поразмыслив над идиотичностью ситуации в целом, Саша вдруг припомнил, что видел дома у коллеги-обозревателя Мишки Бломберга потрепанную книжку хрущевских времен «Сказки и легенды народов Севера». Пока Мишка бегал за пивом, Саша пролистал ее от нечего делать. Ничего себе книжечка, вполне насыщена разными причудливыми легендами с соответствующим этнографическим антуражем. Наверняка книга до сих пор лежит у Мишки, он к книгам относится трепетно, в отличие от всего остального… Таким образом, фактурная основа будущего материала была нащупана: