Юрий Карлаш: Мир, который рядом

Как-то, после очередного смотра-конкурса художественной самодеятельности нам сказали, что несколько номеров из нашей программы мы должны будем показать Губернатору Саратовской области Д. Аяцкову, и что для этого нас повезут в город, где на сцене какого-то ДК будет проходить концерт. Придумана вся эта ерунда была Министерством культуры Саратовской области. По сценарию, это должна была быть программа из лучших номеров творчества зеков, отбывающих наказание на территории Губернии. Помимо нашей, в этой программе должны были выступать и все другие зоны. Началась подготовка. К нам каждый день стали приезжать всякие культурные деятели, для отбора номеров и дачи советов. Когда список номеров был утвержден, был составлен еще один документ, а именно список всех зеков, которые будут этапированы за пределы колонии на концерт. Моя фамилия тоже затесалась в эту бумажку, так как песню «Свобода» из репертуара группы «Ария», которую я имел глупость исполнить, отобрали для программы. Вот тут-то и начался ад. Нас всех, кто был в этом «черном списке», стали дергать в оперчасть по три-четыре раза на дню. И каждый день, каждому из нас задавали одни и те же вопросы:

- Адрес?

- Где жил до заключения?

- В каких городах живут родственники?

- Где есть знакомые? Города? Страны?

- Как зовут друзей? Где живут? Адреса?

- С кем поддерживаешь отношения в зоне? Его адрес? – и далее в том же духе. Потом у всех нас обыскали личные вещи, тумбочки, сидора. Забрали фотографии, письма и записные книжки. Мусора боялись побега. Таким образом нас обрабатывали около месяца. Но самым обидным для меня стало то, что песню, которую я должен был петь на этом злоебучем концерте, забраковали. Хрен бы с ним, если разобраться. Но смысл в том, что список на этап был утвержден, и ехать надо было все равно.

- Олег Иванович, - обратился я к мусору с воспитательного отдела, - зачем мне ехать? Я ведь все равно не задействован, зачем мне эти напряги да шмоны?

- А ты задействуй себя. Список уже утвержден, значит, поедешь и будешь петь заключительную песню, вместе со всеми.

Концерт этот был так называемой гуманной акцией, показухой, одним словом. По сценарию .это должно было выглядеть так: самых лучших и артистичных зеков вывозят в вольный Дом Культуры, где они выступают для Губернатора. А в конце программы нескольких из этих зеков освобождают условно-досрочно и отпускают домой прямо со сцены. Но так как наш закон не предусматривает освобождение в домах культуры, в нашей колонии отобрали пять счастливчиков, которым оставалось до конца срока несколько месяцев, и отправили их дела на рассмотрение в суд. Единственным человеком, который оставлял на этом концерте больше года от своего срока, был Леха Иванов. Леха – парень не промах, о чем я уже упоминал. Он пошел ва-банк. Мы замутили так, что он был задействован во всех номерах в качестве клавишника. И в тот момент, когда до концерта оставалось несколько дней, Леха пошел к Хозяину и выдвинул ультиматум: или его освобождают с концерта, или он на него не поедет.

- Закрывайте меня хоть в ШИЗО до конца срока, все равно не поеду. А силой отвезете – играть не буду.

В любой другой ситуации такая выходка ему бы очень дорого обошлась, но не в этот раз… Все-таки губернатор. Скандала и провала Хозяину не хотелось, а учить и репетировать Лехины партии кому-то другому было уже поздно. Вот и пошел наш начальник на это условие и дал согласие на освобождение. Ровно за день до концерта в зону приехал суд и постановил освободить пятерых счастливчиков условно-досрочно с вручением справок об освобождении в концертном зале.

30 января 2004 года – день концерта. В клубе ажиотаж: грузят аппаратуру в машину, гладят вещи, наряжаются. Каждый десять минут мусора пересчитывают участников по списку. Скоро этап. Из клуба нас никуда не выпускают. И тут прибегает козел:

- Соломин есть?

- Да, тут я, - отвечаю.

- Тебя на свиданку.

- Никаких свиданок, - перебивает мусор, - он заказан на этап.

«Интересно, кто ко мне приехал? Мать не могла. А больше и некому. Да и вообще, кто попрется в такой мороз? Ошиблись фамилией, наверное, » - успокоил себя я.

А мороз, и правда, был жесткий – градусов тридцать пять ниже нуля. И вот подгоняют несколько автозаков, и мы загружаемся.

- Ебаный в рот!

- Они че, охуели?

- Сука, как же холодно-то!

- Пацаны, да у нас тут жопы к лавочкам попримерзают, - вопили зеки, испытав гостеприимство автозака.