Андрей Волос - Алфавита. Книга соответствий

— А в Купавне недавно тоже девушка одна пошла, — сказала она мстительно. — Так ее сначала изнасиловали, а потом убили.

— Ничего себе, — сказал я. — Вот тебе и погуляла. Ну, я пошел.

Она оглянулась. Похоже, оставаться одной ей и в самом деле не хотелось. Но и уступать она не собиралась.

— Давай хотя бы нарвем малины, — предложила она.

Метрах в сорока от нас вдоль плетня действительно росла ухоженная малина. Даже с дороги были видны крупные ягоды.

— Это чужая малина, — попытался я ее урезонить. — Ее кто-то вырастил. Не для баловства. Может быть, на продажу. И если мы…

— Подумаешь! — фыркнула она. — И горсточку нельзя, что ли?

По тому, каким взглядом она меня окинула и с какой решительностью двинулась к плетню, я понял, что спорить бесполезно, — она полагает мое участие в намеченном предприятии той минимальной жертвой ее красоте, которая должна быть принесена, дабы земля и небо не поменялись местами.

Мельком оглянувшись, чтобы убедиться, что я нехотя плетусь следом, она сказала примирительно:

— Смотри, какая крупная. Ой, а сладкая!

Ловко обирая куст и одну за другой отправляя ягоды то в рот, то в сложенную корабликом ладошку, она улыбалась с той смиренностью, что одна могла подчеркнуть ее правоту: видишь, глупый, ничего страшного,

— а ты боялся.

— Правда, прелесть? — лепетала девушка. — Если бы я была художницей, я бы нарисовала эти ягоды. Ну чего ты молчишь? Ты обиделся?

— Хозяин идет, — сказал я, глядя в сторону дома.

Старик спустился с крыльца и, воздев клюку, торопливо ковылял в нашу сторону. По мере приближения его хриплый ор начинал распадаться на отдельные слова.

— Что он говорит? — ужаснулась девушка.

То, что он говорил, затруднительно было бы даже просто повторить, а уж не то что передать на бумаге. Владелец малины был очень подробен.

Главным объектом его энергичных высказываний являлась девушка. В его речи она фигурировала как в целом, так и отдельными частями. Кроме того, он перечислил ее многочисленную родню, а также целый ряд самых разнородных предметов обихода, которые, по его словам, он собирался сопрячь с моей спутницей самым противоестественным и жестоким образом. В ряду прочих мне почему-то запомнилось полено. Я сразу заподозрил, что этот прямой старик в свое время дослужился до боцмана.

Когда он добрался до плетня и в бессильной ярости сделал выпад палкой между двумя жердинами, мы уже улепетывали.

— Это ты виноват! — сказала она, когда уже ничего не было слышно. -

Ты меня не защитил!

— Я?! За каким чертом ты стала рвать эту малину?! И что я мог сделать?

— Ах, что ты мог сделать?! — переспросила она.

И напыщенно заявила, что человека можно убить и словом.

Конечно, я мог бы ей ответить в том духе, что, мол, если она себя имеет в виду, то мне такое слово тоже неизвестно…

Но я опаздывал на электричку.

Поэтому только махнул рукой и пошагал к станции.

Здравомыслие диктует стремление к максимальной выгоде, доброта же приводит, как правило, к материальным потерям. Далеко не все способны примирить это роковое противоречие между ними.

Именно поэтому добряк Мац является человеком совершенно нездравомыслящим.

Однажды он позвонил мне. Я взял трубку:

— Алло!

— Ты меня понимаешь? — вяло спросил он.

— Что я должен понять?

— Вообще, — сказал он.

Я вспылил:

— Значит, понимаешь, — заключил он. — Просто мне кажется, что время очень сильно замедлилось. От одного до другого столба я иду не меньше получаса.

— Не знаю, — сказал я. — У меня со временем все в порядке.

Согласись, ведь у нас одно время? Может быть, ты просто сильно уменьшился? Потому и ходить стал медленно?

Мац хихикнул:

— Нет, рост-то у меня нормальный… — И, помявшись, признался: -

Я все-таки купил анаши.

Я молчал.

— И теперь мне кажется, что меня никто не понимает. Это так ужасно,

— пожаловался Мац. — Я ее высыпал в унитаз.

Дня через четыре он позвонил снова.

— Ну как? — спросил я. — Прочухался?

— Ужас, — сказал он. — Чтоб я еще когда-нибудь!.. Между прочим, до сих пор сказывается…

— Да? — удивился я. — Чем же?

— Я стал говорить правду, — признался он. — Не знаю, что и делать!..

Потом он погрузился в дела, связанные с разменом каких-то квартир и комнат, и я его долго не видел.

Зато при встрече он довольно грустно сообщил:

— Оказывается, душа перемещается в пространстве с максимальной скоростью, равной скорости бега лошади.