Андрей Донцов - Комплекс Ромео

С большими круглыми глазами, они встречали друг друга в укромных местах и задавали друг другу пару вопросов:

– У вас в отделе спирт есть, Борюсик?

– Еще есть, Саша.

– А сколько сейчас время, а, Борюсик?

– Четыре часа.

– Это что, значит, еще час работать? – и большие, полные ужаса глаза. – Что—то сегодня долго день тянется, да? Наливай, дорогой!

Персонажи в деревне старели, умирали, калечились, но ощущение, что при этом ничего не меняется и в принципе измениться не может, было сильным. Приезжайте в российскую деревню. Все суета сует, и бабы суета. Здесь каждому члену общества FFF нужно провести месяц. Просто жить в деревне и наблюдать, какие вокруг классные старики и старухи (в основном старухи), как их становится все меньше и меньше, какое поколение сногсшибательных уродов оставляют они за собой.

Дядю Колю, маленького, некрасивого и злого человека, мы с детства называли «дядя Коля – дебил». Слово «дебил» приговаривали тихо.

Он был поразительно маленького роста, наверное, метр пятьдесят с небольшим. Дети обгоняли его уже лет в две—надцать—тринадцать, и поэтому он ненавидел детей этого возраста. Дяде Коле, пьяному отморозку, всегда мерещилось, что, если он идет по деревне и в ней слышен детский смех, это смеются над ним.

Вот он подходит к компании ребят и начинает «докапываться» с упрямством дауна.

– Ну че, че смеемся – девочкам член показал – показал, нет – он у тебя какой длины – ну, покажи, покажи – и девчонки вон пусть посмотрят – ну я кому говорю – чего ты на меня смотришь – думаешь, я с тобой одного роста, так мне в глаза можно пялиться и на хуй меня посылать – ты чего, дылда, на меня смотришь?

Не отвечать этому придурку было опасно, а любое слово было бы истолковано в нужном для этого психа направлении. В итоге мальчишка получал сильный удар ногой по яйцам и долго корчился на земле. Та самая боль, над которой девки ржут, и хочется схватиться за ушибленное место, а и смешно со стороны, и терпеть мочи нет. В итоге разревешься и не выходишь два—три дня на улицу. То ли из—за стыда, то ли из—за страха.

Бесконтрольная животная ярость со стороны пусть маленького, но взрослого человека внушала страх. Жуткий страх.

Самое обидное, что дядя Коля был очень сильный. Как и большинство злых людей его роста. Как—то раз, запугивая кого—то, он начал молотить кулаками деревянный столб. Это были удары человека, не чувствующего боли. Он в мясо разбил пальцы, кровь брызгами летела в стороны, а он орал: «Видел, бля, видел?!!»

Мне достался в свое время от него театральный розыгрыш. Во время футбольного матча, проходившего на асфальте, он подсел со словами: «Иди, длинный, загадку загадаю, да иди, не бойся…» В деревне, в отличие от городской дворовой солидарности, унижение товарища всегда счита—лось праздником, поэтому все бросились смотреть на шутку, с интересом гадая – знаю я, в чем секрет, или нет.

Он начертил четыре квадрата мелом на асфальте и спросил: «Как написать в этих четырех квадратах слово галстук». Загадка правильного ответа не подразумевала.

– Сдаешься? – Толпа вокруг уплотнилась с явным интересом.

– Да… – Тяжело чувствовать надвигающийся подвох и лихорадочно не понимать, откуда он придет.

– Вот смотри: «г» – здесь, «а» – здесь, «л» – здесь, – он заполнил буквами только три квадрата и взял гроссмейстерскую паузу.

– Ну, а «стук» где?

– А «стук» – здесь! – и он изо всех сил под общий хохот двинул кулаком по голове. Круги поплыли перед глазами – в тот день мне было уже не до футбола. Предыдущий розыгрыш закончился тем, что у одиннадцатилетнего Сереги Котомина пошла из носа кровь.

Сейчас я встретил его на пути к так называемой по деревенской терминологии «большой дороге», ведущей в «город».

Он шел, с вызовом глядя на меня, и мерзко улыбался. Он узнавал своих подросших жертв и не боялся их. В этом было главное торжество его идиотской жизни.

Я почувствовал себя плохо. Нет, я, конечно, не боялся. Но стало неприятно от того, что прошло пятнадцать лет – а я не был явно сильней обидчика своего детства. Он это понимал, поэтому и улыбался. Противно – чувствовать превосходство над собой мерзкой твари.

В тот день я установил себе спортивный минимум: двадцать отжиманий по тридцать раз в день и двадцать подтягиваний по три раза. Больше я не мог, но мог чаще. Это здорово наполнило мое бестолковое деревенское существование – нормализовало сон и структурировало день.