Андрей Донцов - Комплекс Ромео

– Про него забыть можно совсем?

– Пока забудь. Не трать время и силы. Пройдет чуть—чуть времени, и ситуация немного поменяется в лучшую сторону. Сейчас режиссеры – это всего лишь люди на бюджетах. Можно на деньги взять оператора, сценариста, актеров и сварганить фильмец. Но не возьмешь режиссерской идеи. Но появятся когда—нибудь и продюсеры, считающие деньги от проката. Одни и те же лица всем надоедят, и начнут привлекать лиц со стороны. В том числе и из нашего города.

– В том числе и с нашего курса.

– Конечно. У нас был один из сильнейших наборов в девяностых годах. Поверь мне, Саша. Сосредоточься на театре. Это поможет тебе забыть и твою личную беду.

До чего чуткий человек. Он так и сказал – беду. Не проблему, не неудачу, а беду. По—режиссерски чертовски верно подмечено.

– Сделай одну хорошую работу – и все наладится. Нужна энергия заблуждения, по—толстовски, понимаешь? Нужно увлечься материалом, уйти с головой, и у тебя получится. Ты – талантливый актер. В институте в силу обстоятельств ты играл одну и ту же роль. Но тебя из нее было не вытащить, поверь мне. А ломать сильно ваш крепкий творческий союз не хотелось. Может, и зря мы этого не сделали… Но ты можешь играть очень разные роли.

– Роли неудачников?

– В театре роли неудачников гораздо интереснее с драматической точки зрения. Вспомни «Вишневый сад», ваши с Васей этюды по Обломову. Ты был очень интересным Захаром. Иди в молодую труппу, не в большой классический сарай. Все получится. Сохрани огонек внутри. Свеча чтобы горела. Помнишь, как у Янковского в сцене с Тарковским…

– Как у Тарковского в сцене с Янковским… – Мы уже порядком выпили к тому времени…

– Да, как шли со свечой Янковский и Тарковский, а зритель наблюдал за этим, затаив дыхание… Чтобы случилась работа, а в конце был свет от этого огонька, понимаешь? Воздух был в конце. Как в вашем спектакле. Когда он заканчивался и зрители видели ваш балкон и слышали звук камушков, которые Ромео кидал в окно. Только уже не было ни Ромео, ни Джульетты, ни камушков, а звуки были слышны, и воздух все равно был. Такой, что зрителю плакать хотелось. Понимаешь? Воздуха сейчас мало в искусстве. Я не о кислороде говорю, а о воздухе…

Мне и самому нравилась концовка нашего спектакля. Окно, подвешенное под потолком, гаснущий в нем свет и звуки камней. Нас уже не было. Но мы неплохо поработали. Намолили сцену. Нас не было, но сцена пустой не была. Это самое большое удовольствие для актера: чувствовать, что эмоции, боль, страсть – все, что игралось, остается в пространстве зрительного зала, даже когда ты уже ушел со сцены.

Мне вообще нравились концовки спектаклей. Хороший режиссер всегда придумает что—нибудь этакое. И в фильмах я больше всего обожал последние слова главного героя. Не автора, не других персонажей, а именно главного героя. Слова, к которым он шел весь фильм.

Будь у меня технические возможности, нарезал бы из ста своих любимых фильмов эти последние фразы героев. Получился бы отличный учебник.

Брэд Питт беседует в машине с маньяком.

– Я хочу понять кое—что. Помоги мне, ладно? Когда человек сумасшедший, как ты, например. Ты понимаешь, что ты сумасшедший? Вот сидишь ты в собственном дерьме, дрочишь там… вдруг остановился и подумал: «Ух ты! Ну и псих же я…» Бывает такое?

– Тебе приятнее считать меня сумасшедшим?

– Приятнее.

– Не думал я, что ты выберешь такой вариант! Я – не выбирал. Меня выбрали…

И спустя пару минут:

– Не буду отрицать, что хочу повернуть грех против грешников…

– Но ты убиваешь невинных…

– Невинных? Эта шутка такая?.. Только в этом говенном мире можно сказать, что эти люди невинны, и сказать это, не смеясь.

Еще спустя минут десять Брэд Питт пристрелит его. Плача и борясь с собой. Но гнев победит. Убьет его сами знаете за что… Гнев не мог не победить. Было отлично сыграно, как гнев побеждает боль, отчаяние и долг. За две минуты перед выстрелом…

– Скажи мне, что это – ложь…

– Так отомсти, Дэвид! Разозлись!

Говорили мы с Михалычем долго за полночь. Наверно, хорошо, что я не остановился у него жить. Пришлось бы слушать эти разговоры – день и ночь.

Чаще всего он повторял свою любимую фразу: «Талант – это потребность!»

Но мне запомнилось другое – что неудачники интереснее в драматическом плане. Вы слышите, неудачники всей нашей большой и неудачной страны? В драматическом плане мы с вами интереснее. Только играть нас труднее, нежели преуспевающих моделей и рэп—певцов. Гораздо труднее.