Яков Шехтер - Вокруг себя был никто

Спустившись с холма, мы долго ехали по долине, пока не оказались на берегу горной речки. Ледяная вода сердито бормотала, с головокружительной скоростью проносясь мимо берегов, усеянных черными валунами. Мирза около километра шел у самой кромки, выбирая место; в конце концов ему приглянулась лужайка возле небольшого порога. Налетая на камни, река свирепо шипела и пенилась, водяная пыль, переливаясь всеми цветами радуги, висела в воздухе.

Подъехал автобус, шофер с помощником достали из багажника большой казан, продукты, набрали воды прямо из речки и под руководством Гамната принялись варить плов. Мы расселись двумя кружками: в большом – Мирза и «друзья», в малом – Абай, Герда, Юнона и я. Гамнат приходил и уходил, то, примыкая к общему молчанию, то, снова заводя веселую перебранку с шофером.

– Ферганская долина, – негромко заговорил Абай, – родовое поместье суфиев. Раньше тут были целые суфийские деревни, медресе, тайные школы. Суфии неспроста выбрали это место – Ош самый эзотерический город Средней Азии. Его покровитель – царь Сулейман, гора, которая в центре города так и называется – гора Сулеймана. Когда-то он прилетал сюда на ковре самолете, и трон свой, по преданию, скрыл в недрах горы. Вы обратили внимание на лозунг у самой вершины?

– Да, – я кивнула головой. – Громадные белые буквы.

– На том месте, – продолжил Абай – стоял домик, небольшое медресе. В нем просветлел Бабур, завоеватель Индии. Аллах послал ему миссию и указал, как ее выполнить, здесь, на горе Сулеймана. При советской власти медресе разрушили, от него остался только фундамент. Хаким, хозяин дома, в котором мы остановились, когда-то учился в этом медресе. Впрочем, он ведь сеид, потомок Магомета. У них учеба проходит не так, как у простых смертных.

– А как? – поинтересовалась Герда, закуривая очередную сигарету. Курила она непрерывно, и табачный дым, перебивая запах свежей воды, тянущийся от реки, начал меня раздражать.

– В одной из комнат медресе ставили палатку из белого шелка. Сеид, предварительно постившийся сутки, уединялся в ней на два дня. Без еды и питья, не выходя из палатки. Почти сразу он впадал в транс – в трансе его посещали небесные посланцы Магомета, обучая тайнам Корана и скрытым заповедям ислама. Особо успешных учеников, говорят, навещал пятый имам. Но это лишь слухи. Вообще, все, что касается учебы сеидов, основано исключительно на слухах. Сами они никогда не раскрывали подробностей, рассказы же тех, кто наблюдал за происходящим со стороны, далеки от истины.

Хаким – последний суфий в известном роду, его дети отошли от веры, превратились в простых дехкан. Я пытался расспрашивать его про палатку и визит имама, но он отмалчивался. Сказал лишь, что посещение напоминало сон, очень явный и отчетливый сон, абсолютно походивший на реальность.

Абай продолжал рассказывать, а я ощутила, как мои веки слипаются. Дым от сигарет Герды ел глаза, я отползла в сторону, опустила голову на траву и заснула.

Во сне, наверное, под впечатлением рассказа Абая, мне привиделся старец в белой чалме, белом халате и с кинжалом, в богато украшенных золотом ножнах на поясе. Он испытывающе глядел на меня, постукивая ногтями по ножнам. Пальцы у него были длинные, коричнево-темного цвета, ногти аккуратно заправлены, наподобие когтей. Их постукивание напоминало перекличку вагонных колес. Брови старца низко нависали над глазами, крючковатый нос походил на клюв, и вообще весь он смахивал на хищную птицу, готовую сорваться с места и растерзать добычу.

Взгляд у него был недобрый, улыбка острая, губы, как ниточки, и смотрел он прямо в середину моего сердца, словно втыкая ледяную иглу. Не отводя глаз, старец оторвал от ножен коричневый палец и погрозил мне. Жест был страшен, я подняла руки, чтобы прикрыть лицо и с ужасом обнаружила их отсутствие. Вместо рук по бокам туловища болтались обрубки, заканчивающиеся там, куда раньше доходили рукава летней блузки.

Я проснулась в поту, сердце колотилось от страха, ноги дрожали. Опустив руки в холодную воду реки, я попыталась смыть сновидение, но оно не уходило: лицо старца, его змеиная улыбка струились перед глазами.

– Нехорошо спать на солнце, – пожурил меня Абай. – Сны дурные могут присниться.

Еще под впечатлением от увиденного я рассказала Абаю про старца. Он долго выспрашивал подробности, уточнял детали, потом задумался.

– Знаешь, кого Таня сейчас видела во сне? – спросил он подошедшего Гамната. – Хасана, Старца Горы.