Яков Шехтер - Вокруг себя был никто

– Человеку кажется, – продолжил Игорь, – будто стоит ему сказать: «Я хочу заняться духовностью», – как тут же загремит туш, пионеры вручат ему букеты цветов, прекрасные фемины торжественно облачат его в белоснежные одежды, и начнется интересная жизнь с бесплатной кормежкой и бесплатным обучением, потому как иначе духовность погибнет немедленно и навсегда.

Хорошо, если оно было бы так. Но, увы, это не так. Совсем не так. Духовность – не красивая жизнь, а тяжелый труд, грязь, расчистка авгиевых конюшен души. Духовное знание, передаваемое Традицией, содержит в себе два компонента. Первый – практика, второй – постижение. Практика в данном случае служит инструментальной подготовкой для того, чтобы стало возможным постижение. Это большая работа, и никто не станет делать ее бесплатно.

Наверное, удивление слишком явно проступило на моем лице. Игорь улыбнулся.

– С пятнадцати лет и до сорока восемьдесят процентов заработанных денег я тратил на учебу. Теперь ты, красивая и умная Таня, приходишь ко мне и просишь: давай поделимся. Пожалуйста. Но не бесплатно.

–И сколько вы берете за урок? – спросила я елейным голоском подлизы. – Или у вас почасовая оплата?

– Не паясничай, – оборвал меня Игорь. – Духовность действительно бесплатна. Ее невозможно продать или купить, но когда вопрос касается практики, должен быть источник, дабы каждый мог прийти и напиться. Источник надо поддерживать, чистить, содержать в технически исправном виде. Тебе повезло, ты сравнительно быстро оказалась у самого источника.

– Источник – это вы?

– Да, – спокойно подтвердил Игорь, – источник – это я. Тебя удивляет, почему речь вообще заходит о деньгах, если у нас духовные отношения? А я хочу спросить тебя, почему ты не служишь мне, как положено ученику? Как служили на Востоке – душой и телом.

Он пристально посмотрел на меня. Да, регулярно мыть полы и чистить туалет мне совсем не хотелось.

–То-то, – хмыкнул Игорь. – Деньги, на самом деле, являются облегчающим моментом. Они делают процесс обучения более светским, менее традиционным и менее обременительным для ученика. Мой мастер говорил: «Деньги – это пакт». Деньги – эквивалент той энергии, которую ученик должен был бы затратить впрямую на непосредственный процесс взаимодействия с учителем.

Но вернемся к твоим вопросам. О чем ты хотела спросить?

– Спасибо, – ответила я, поднимаясь из-за стола. – Вы уже ответили на все вопросы.

– Вот и чудесно. Копи новые и звони, когда захочешь.

Я долго ждала автобуса, переминаясь с ноги на ногу на крепнущем морозе. Слова Игоря не пришлись мне по душе, отношение к духовности, словно к товару, отбивало охоту участвовать в игре. Куда романтичнее ходить в походы или, на худой конец, собирать марки, чем покупать по высокой цене кота в мешке. По словам Игоря, духовность оказывалась вовсе не тем, что я представляла, а плата чересчур обременительной.

«Возможно, – думала я, – меня действительно влечет только интересная жизнь, а не духовный поиск. С другой стороны, почему эти понятия должны противоречить друг другу? Неужели дон Хуан продавал свои знания Кастанеде так же, как продают гвозди или половики. Не хватает денег, получи товар более низкого качества. Интересно, бывает ли духовность второго сорта? И почем она у Игоря?

А может быть, есть другие, более продвинутые люди, не пересчитывающие шаги души на рубли и копейки, возможно, Мирзабай ведет себя иначе, чем Игорь».

Нужно было решать, и решение тоненьким лучом маяка уже брезжило на горизонте.

Честно говоря, сосредоточивать информацию я начала давно: исподволь, по крошечке, не создавая ажиотаж. Потихоньку выспросила адрес, уточнила, как добираться, на что обращать внимание. Каникулы начинались через неделю, я давно собиралась в Одессу, навестить родителей, и мой отъезд ни у кого не вызвал бы подозрений. Проблема крылась во мне самой – ехать или не ехать, я колебалась, не зная, готова ли к такому испытанию. В том, что встреча с Мирзой и Абаем окажется испытанием, сомневаться не приходилось, и до последнего разговора с Игорем она страшила больше, чем влекла. Сейчас же, переминаясь с ноги на ногу, после бессонной ночи и тяжелой уборки, я решилась: хуже не будет, а лучше – кто знает?

Кассы Аэрофлота находились напротив Центрального универмага, уродливой коробки на берегу Нериса, я пришла туда во вторник, и, конечно же, попала на перерыв. Запомнить, когда какое учреждение закрывалось на обед, было выше моих сил, и в отместку за пренебрежение правилами социума, пришлось целый час гулять по набережной, рассматривая грязный снег и черную полосу воды посреди льда. От воды несло опасностью, но опасность мне теперь мерещилась везде, она словно была разлита в воздухе, гнездилась под крышами домов, шуршала покрышками автомашин.