Андрей Волос - Победитель

Без двадцати семь. Тело налилось бодростью. Теперь душ, чтобы оно налилось свежестью!

Хорошо, когда холодная вода хлещет в запрокинутое лицо!

Время начинало поджимать. Быстренько! Одеться, застегнуться. Посмотреться в зеркало. Нормально.

Снова взглянув на часы, вынул из холодильника масленку, сверток с колбасой. Поспешно сделал бутерброд. Откусил сразу половину.

Невнятно мыча — «Но любовь, но любовь — золотая лестница!..» — и дожевывая, он, перехватывая надкушенный бутерброд из руки в руку, надел пиджак и взял со стола ключи.

Пора.

И оглянулся с видом человека, который через секунду шагнет за порог.

Может быть, ему было бы лучше не оглядываться. Ну висела бы себе эта рубашка на балконе до вечера, хоть и давно высохла. Ничего страшного. Потрепал бы ее ветерок… подумаешь!.. Зато все сложилось бы совершенно иначе. Правда, неизвестно — лучше? хуже?

Чертыхнувшись, он метнулся к балконной двери.

Утро было ясным, солнечным, свежим.

Отсюда, с девятого этажа дома, недавно возведенного поблизости от метро «Новослободская», Москва открывалась вся сразу — открывалась щедро, просторно и приветливо. Гудки машин перекликались с трамвайными звонками, смутный гул автомобильного движения и шум летней листвы под ветром дополняли музыкальное звучание огромного города. Крыши, антенны, трубы, улицы…

Но ему было не до красот и достопримечательностей столицы. Он, правда, успел с удовольствием набрать полную грудь свежего воздуха. А потом потянулся к прищепке. В левой были ключи, в правой — объедок бутерброда.

Новый порыв ветра швырнул полу рубашки, и вторая прищепка запуталась в ней.

— Да чтоб тебя! — пробормотал Плетнев, злясь на задержку.

В общем, он невольно разжал кулак, и ключи с веселым звоном упали на кафельную плитку. У самого края балкона. Большой ключ зацепился было бородкой… но…

— Ах, черт! — запоздало спохватился он, перегибаясь через перила. — Чтоб тебе провалиться!..

Впрочем, и так уже провалился.

Плетнев на бегу швырнул ком рубашки на диван и выскочил в коридор.

На ободранной стене коридора висел подростковый велосипед «Орленок», а из-за облезлого шкафа выглядывали четыре пары лыж. Справа от входной двери — потертый коврик, беспорядочно уставленный разнокалиберной обувью. Слева — черный телефонный аппарат на кособокой тумбочке, и обои вокруг исписаны телефонными номерами.

В этой трехкомнатной служебной [1] Служебная квартира — предназначенная для проживания персонала тех или иных служб; при увольнении работник выселяется с занимаемой им служебной площади. Если в одной квартире живет несколько семей, она называется «коммунальной». квартире Плетневу принадлежала одна комната. Две другие занимали Кузнецовы.

Он подергал ручку входной двери — заперто. И неудивительно. Сам же вчера вечером и запер. Повернул ключ на два оборота. А замок обычный, не английский, без защелки, и открыть его можно только тем же ключом. Но теперь этот ключ лежал под балконом. Если, конечно, кто-нибудь уже не попятил. Ведь не зря учат его на занятиях по психологии, что люди часто поступают совершенно никчемным образом.

Он громко постучал в дверь соседней комнаты. И еще.

Тишина. Слышно только, как радиотрансляционный громкоговоритель громко и радостно поет на кухне про БАМ — Байкало-Амурскую магистраль:

Да еще гулко хлопнула какая-то дверь на лестничной клетке. И лифт загудел.

Все было понятно, но все же Плетнев безнадежно воззвал, с ужасом глядя на часы:

— Петрович! Ты дома, нет?!

Опять же отозвался только громкоговоритель — торжественно и победно:

Кузнецов на ночном дежурстве… вернется часов в десять… а жена его с детьми еще в конце мая уехала к родным под Муром — на деревенское молоко, на грибы да ягоды…

Он снова ворвался в свою комнату и бросился к шкафу. Чертыхаясь, начал выгребать из нижней части разнообразное имущество. На пол полетели лыжные штаны, лыжные ботинки, брякнули старые гантели, которые давно уж стали легковаты, а выбросить руки не поднимались — ведь сколько мозолей они этим рукам натерли!.. старая сумка с мамиными письмами… ласты, боксерские перчатки-«лапы»… Вот наконец рюкзак.

С лязганьем вытряхнул связку карабинов и моток репшнура — крепкой альпинистской веревки.