Алексей Фролов - Мама джан

– Слава России! – ответила армия и, достав ножи, двинулась к зданию молча и неотвратимо.

Отряды остановились и стали стучать подошвами тяжелых ботинок об асфальт. Громче, громче! В подвале зажегся свет. Кто-то заорал: «Сносите на хер эту дверь». С дверью справились в минуту, и отряды тихо, но быстро ринулись в подвал. Восьмой, по приказу Штыка, ворвался в одну из комнат, довольно большую, и сплошь устланную матрасами и уставленную кроватями. Кавказцы, только что мирно сопевшие, повскакивали с мест. Засверкали ножи, полилась кровь. Отряд прижимал их к стене, отсекая пути к спасению. Кому-то удавалось проскочить в коридор, но там их радостно встречали шестой и пятый фашио. Лера умело работала ножом, уже шестерым досталось от нее. Ей пару раз ударили в пах. Кавказцы орали и как могли отбивали ножи нацистов. Отряд, наоборот, работал молча. Кто-то выхватил у Леры нож, а затем повалил на пол. По ней прошлись. Встать ей не давали, поэтому она просто заползла под кровать. Ее противник пытался садануть ей ножом по шее, но не доставал. Тогда он выбил ножку кровати. Лера закричала от боли – на кровати стояли человек пять. Грудь сдавило и защемило ногу. На ее крик откликнулся Кольян, но он не мог понять, где она. Минуты три она терпела боль, как могла. Внезапно все стихло. Только слышалось тяжелое дыхание бритоголовых и глухие стоны кавказцев. Лера еще раз крикнула. Кровать тут же отшвырнули. Штык поднял ее и спросил: «Идти можешь?» «Могу», – ответила она. «Так, не расслабляться! Там еще до хрена таких комнат!» – сказал лидер и повел бригаду по длинному коридору. Вскоре они столкнулись с убегающими жертвами. Опять засверкали ножи. Лера взяла на себя двоих: одному – по пузу, второму – по шее. Во, третий. Этому уже ножом ниже пояса и ногой в грудь. В другом конце коридора она увидела Фаллоса. Тот тоже резал всех направо и налево. Удар… перед глазами все поплыло, и она опять упала на пол. По ней опять прошлись. Она очнулась, когда Фаллос на руках нес ее прочь из этого здания. С горем пополам они вышли к метро. Когда они были у дома Леры, она уже могла идти. Одежда была грязная, руки порезаны, но лицо, на удивление, не пострадало. Только длинные черные волосы были растрепаны:

– А это не нарушение приказа?

– Лер, если б я не нарушал приказ, ты бы щас в лучшем случае в реанимации была!

– Спасибо тебе. Второй раз меня спасаешь, я тебе, че, нравлюсь?

– А че, не видно?!

– Видно…

– Ну, я, наверно, заслуживаю чашечки кофе наедине с тобой?

– Заслуживаешь. Но только вечером. У меня еще все спят.

– Лады, я тебе позвоню.

Они попрощались.

Дома еще все спали, было только восемь утра. Лера, стараясь не шуметь, сняла «шелеса». Заляпанные кровью куртку и джинсы кинула в стиральную машину. Пришла SMS от Гуся: «Мы закончили, все ок. Едем домой. Ты где?»

Она сидела на берегу Волги и наблюдала за закатом. Самым красивым закатом в ее жизни. Волна ласково играла у ее ног, вдалеке кричали чайки. Еще чуть-чуть, все. Солнце, казалось, утонуло в воде. Одна из чаек совсем близко подсела к ней и открыла клюв.

– По-здра-вля-ем! – это мать и дед вырвали ее из прекрасного сна. Мать держала коробку, а дед – торт с цифрой «17», нарисованной кремом. Сонная Лера вскочила с кровати и расцеловала родных.

После прохладного душа она пила кофе с матерью на кухне. Дед ушел на пьянку к Витьку, обещал быть в девять.

– К тебе тут Вадим заходил, ты спала еще! В десять утра. Сказал, что подождет у подъезда.

– Штык, блин, и че ему не спится. Знаешь, он, кажется, вообще не спит.

– Ты ночью у Юли была?

– Да, а что?

– Там, на Черкизоне такое было… по радио слышала, скины опять разбуянились.

– Так это местные, наверно. Нашим там делать нечего, своих дел полно.

– Понятно, приходи седня пораньше, посидим, тортик поедим.

– Да, хорошо. Ну, я побежала.

– Давай.

Мать пошла в душ, а Лера надела белое платье. В сумочку – деньги, мобилу, паспорт и сигареты. Сегодня великий день. Сегодня родилась Лера и сегодня «Спартак» играет с «Локомотивом». Встречайте – Лера без шелесов, только один раз. Фанфары!

У подъезда Штык был не один, а с какой-то девушкой, видимо, Аней. Чуть дальше стояли Максим, Кольян, Олег с Юлей, Гусь и Дима. Они вручили ей свои подарки – МР3 «Бритоголовые идут», конфеты и огромный стяг с московским гербом. Настала очередь великого оратора Штыка:

– Нас пригласили, господа, чтобы сообщить наиприятнейшее известие – нашей соратнице и подруге, всеми любимой нашей Лерочке стукнуло семнадцать лет. Поэтому я отдаю приказ восьмому отряду – нажраться в доску! А щас от меня и от Макса вручаю тебе подарок, пока я в состоянии это сделать.