Алексей Фролов - Мама джан

– Дибилизм.

– Ага. Еще больший дибилизм, что местным это нравилось. Их прямо колбасило. Вот так люди оттягиваются.

– А лавэ-то откуда?

– Лавэ? – усмехнулся Макс. – Это другая история. Короче, я понял, что мне там делать нечего. Мы с Темычем свалили. Идем до дома. Мимо леса идем. Луна светит, как прожектор на стадионе… Шорохи всякие. Вдруг – крик. Прислушались, вроде бы девчонка вопит. Мы ломанулись в лес. На вопли. Вылетаем на поляну. Глядим, девятка стоит. Фары выключены. А у меня бутылка пива в руке…

– Ты мне, по-моему, что-то обещал, – перебила Лера.

– Обещал, не отказываюсь, – подтвердил Макс. – Я же не нажрался в умат. Но ты сперва дослушай. Если бы не та бутылка, все по-другому бы вышло. Подбегаем мы к машине. Там какие-то ублюдки пытаются девчонку изнасиловать.

– Хачи?

– Откуда там хачи? В том-то и дело, что русские. Но, блин, такие русские – хуже последних хачиков. Трое…

– Сволочи! – вырвалось у Леры.

– Еще те… Вот если бы какой-нибудь хач вступился за ту девчонку, я бы его, честно, зауважал. Никогда бы после с ним не махался. Только и знают, что иметь малолеток. И девок, и пацанят.

– Хач заступится… – фыркнула Лера. – Что-то я не слышала, чтобы у нас в районе хачи за кого-то вступались. Только сами пристают, а потом в больнице друг другу с коек орут: «Вай, Ахмед, это такие скины нехорошие! Не дали с дэвушкой поговорить». «Да не говори, Фарход, эти фашисты поганые мне яйцо отшибли. Вот лежу здесь и мне уже никакие дэвушки не нужны».

Лера так смешно изобразила разговор кавказцев, что Макс заржал во всю глотку.

– Так, и че дальше? – спросила Лера. – Их-то трое, а вас только двое…

– Их трое, но на нашей стороне внезапность. Они, естественно, не ожидали, что кто-то здесь может оказаться. Одного я успокоил. Бутылкой по башке. Второго Темыч вырубил. А третьего мы уже вдвоем попинали…

– Повезло, – сказала Лера.

– Кому? Им? – усмехнулся Макс.

– Ей, – сказала Лера.

– Это уж точно. Мы ее из машины вытащили. Успокаиваем. Она ревет. Покататься, говорит, пригласили…

– Дура, – сказала Лера. – Покаталась…

– Конечно, дура. Но все равно – жалко. А потом, сама понимаешь, машину мы обчистили.

– Вот, значит, откуда лавэ…

– Ты догадливая, – улыбнулся Макс.

– Очень догадливая, – сказала Лера. И с оттенком ревности спросила. – Девчонка-то ничего? Как ее зовут?

– Аня зовут, – не почувствовав подвоха, ответил Макс. – И прикинь, на Калужской живет.

– Ну да? Близко… Вы, конечно, телефончиками махнулись?

– Да, – простодушно ответил Макс, посмотрел на Леру и, словно догадавшись, о чем она подумала, торопливо добавил. – Ты чего? Не бери в голову… Она на Артема запала, смотрела на него, как на героя… На хрена она мне упала? Ведь у меня ты есть.

– Ага, – съехидничала Лера. – Два года назад ты точно так же пел.

– Вспомнила… Два года назад ты мне просто нравилась…

– А теперь не просто?

– Теперь… Сама знаешь, как я тебя люблю.

– Как? – не унималась Лера.

– Как этот… – Макс не сразу подобрал нужное слово. – Как ненормальный.

– Правда?

– А то ты не знаешь? Конечно, правда!

– Смотри у меня, ненормальный.

– Ты что, Лерка, не веришь мне?

– Про Аню? Или про то, что любишь?

– И про Аню, и про то, что люблю.

– Да верю я тебе, верю. Успокойся.

– Спасибо. Еще по чуть-чуть выпьем?

– Да, пожалуй.

Ей – красного французского вина, а ему, как всегда, «Старый мельник». Больше он ничего не признавал.

– Ну, а у вас че нового?

– Да так, по мелочам… Школу еврейскую разгромили, – сказала и осеклась. Опять эти жуткие глаза маленькой еврейки встали перед ней. И скорбное лицо Айны. «Господи, сколько же это будет продолжаться?» – подумала она.

– А, так это наши были? – спросил Максим. – Я по радио слышал, даже не подумал, что это Штык забавляется. Хорошо, что никто не попался.

И Леру как прорвало, она торопливо заговорила, словно отгоняя назойливое видение:

– Да… А я и на разведку ходила, и у телефона стояла. Наверно, ментов с мобилы кто-то вызвал, но все обошлось – мы не зря шухерных расставили!!!

– Штык – гений! Великий стратег. Его все старшаки Москвы хвалят. А на Черемушках кто буянил?

– Хрен его знает, это не мы. А, кстати – за героическое спасение девушки от лесных подонков, за проявленную преданность Уличным законам, за превосходную агитацию НС идей и за нежное отношение и любовь ко мне вручается награда самому лучшему пацану на свете.

Лера протянула ему пакет. Максим открыл. Это была книга «Путь НСДАП», которую он очень долго не мог найти.