Жанна Голубицкая - Одна Ж в Большом городе

– Я не могла есть. А если что-то и съедала, меня тут же тошнило. Один раз упала в обморок, ужасно напугав сынишку. Готовки, тем более семейные обеды-ужины стали для меня настоящей пыткой. Потом у меня исчезли месячные. Муж долго считал, что я притворяюсь, потом, правда, с кем-то проконсультировался и узнал, что есть такая болезнь – пищевой невроз и что лечат ее в неврологических клиниках. Денег на нынешнее лечение у нас нет, вот кто-то и подсказал ему обратиться к вам…

Оказалось, «страшилок» (так тут называют женщин, одержимых фобией) в группе ровно половина. Все они по кругу поведали о своих трудностях. Кассир Полина страдает навязчивым страхом ограбления, Света боится даже двухметровой высоты, Оля испытывает панический ужас перед общественным транспортом… Последняя – я, с маниакальной «боязнью заразиться».

Наступает очередь исповедаться «любашкам» – так называют тут тех, кто пострадал за любовь. Их тоже шестеро. Веру и Оксану довели мужья-алкаши, превратившие своим пьянством семейную жизнь в сущий ад. Оксану, например, благоверный избил, когда она была на втором месяце беременности, от чего у нее случился выкидыш. Муженек же Веры ежевечерне водил в дом собутыльников, а напившись, тащил своих приятелей в постель к жене. Девятнадцатилетнюю Катю бросил возлюбленный, и с тех пор она стала задыхаться, стоит ей только хоть немного понервничать. Марина застала любимого мужа в постели с другой и, сломавшись от бессилия осознать происшедшее, начала страшно пить. К Мавре Марину привезла подруга. И в таком пьяном виде, что тут ее еще три дня выхаживали. Маша и Лена – тоже жертвы любви, но любви другого рода. Маша долго работала стюардессой, буквально обожала свою профессию, поэтому неожиданные проблемы со зрением, из-за которых ее «списали на землю», в одночасье и начисто выбили почву у нее из-под ног. Лена (вернее, Елена Анатольевна – ей пятьдесят шесть) до безумия любит своего сына; когда тот женился и привел в дом жену, у Елены начались приступы неконтролируемого гнева. Сюда ее привез сам сын – после того, как однажды ночью мать попыталась задушить невестку подушкой…

Все пациентки Мавры в один голос утверждают, что им стало гораздо лучше. Что же за чудеса такие она с ними творит? Оставшись наедине с Маврой, открываю карты. Узнав, что я журналист, она сначала досадливо машет рукой и кривится:

– Пронюхали-таки! Да не нужно про меня писать, полезут потом сюда всякие…

Я клятвенно обещаю не называть деревни. Смилостивившись, она рассказывает:

– Все, что надо этим женщинам, это лишь возможность выговориться и понимание. А также покой и свежий воздух. Чистый санаторий!

А дальше Мавра Кузьминична выдвигает прямо-таки революционную гипотезу. По ее мнению, несмотря на то что происхождение стрессов у всех женщин вроде бы разное, первопричина у них одна – мужики.

Когда удается «раскрыть» женщину, утверждает Мавра, всплывают такие интересные «механизмы страха», о которых и сама пациентка не подозревает. Например, только в пятый раз проговаривая на занятии о своем страхе ограбления, Полина вспомнила, что ее муж, когда она устраивалась на работу, бросил фразу: «Смотри, случится недостача или грабанут тебя – помогать не стану!» Свете ревнивый жених неоднократно угрожал выброситься с восьмого этажа и в подтверждение даже вылезал по пояс в форточку. Подобное мужское «участие» в обретении разного рода проблем обнаружилось у всех двенадцати женщин (кстати, в том числе и у меня). Слова мужчин могут казаться неудачной шуткой или выглядеть обычным бытовым хамством, однако наше подсознание их «записывает» и в тот момент, когда организм бывает ослаблен каким-либо стрессом, начинает выдавать по полной программе! Острые состояния депрессии держатся недолго (как правило, от недели до двух), но порой фобия может преследовать и долгие годы…

– Вы меня, конечно, извините, – перебиваю я. – А что вы делаете по ночам на кладбище?

Мавра смеется:

– Кладбище – это антураж. Поговорку про «клин клином» знаешь? Вот и ночные походы на кладбище способствуют выработке адреналина и появлению у группы своеобразного духа общности. Благодаря чему и вышибается основной, психосоматический страх.

– Вы настоящий психолог! – восхищаюсь я. – И денег не берете…

– А мне чем плохо? – отвечает Мавра. – Я человек пожилой, одинокий. Дом свой, еду пациентки привозят, а на мелочи всякие и пенсии хватает. Главное – воздух свежий и близость к природе. Это, деточка, великая сила!