Леонид Головня - Вкус «лимона»

– Запомнила я. Ты третий раз просишь. Давай ангелов сюда, будем наряжать дерево.

Коля поднимался на станцию сабвея. В голове бродили неуютные мысли.

Кто-то тронул за плечо. Он вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял черный кудрявый парень, улыбался, показывал метро-карту.

– Один доллар, – сказал парень. – Вход теперь дороже.

– Что? – не понял Коля.

– Давай доллар и проходи на станцию.

До Коли дошло. Сабвей поднял плату за проезд. Все билетики-монетки, токены, были отменены и заменены пластиковыми метро-картами разных видов: на одну поездку, на неделю, на месяц. По бессрочной карточке можно было ездить целые сутки. Черный парень делал бизнес. Он брал с человека доллар, сам проводил карточкой в турникете и впускал пассажира в сабвей. Первые пассажиры окупали вложения, доллары следующих становились его чистой прибылью.

– О’кей, – согласился Коля из солидарности с «коллегой», специализирующемся на ничтожно мелкой афере.

У выхода на перрон он услышал сзади шум и обернулся. Кассирша заметила черного парня, кричала и вызывала полицию. Парень шмыгнул на выход и удирал вниз на улицу.

«Только полиции сейчас не хватает!» – подумал Коля и смешался с толпой на перроне.

…Родная улица пустовала в свете рождественских гирлянд. Год прошел, как не было. В окнах домов мигали огоньки елок. Жители отмечали святой праздник. Мимо гирлянд брел и покачивался светловолосый мужичок. Коля узнал сварщика Лешку.

– Мэри Кристмас! – сказал Коля.

Лешка обернулся, зло посмотрел сквозь тяжелые веки.

– Ты чего, Леш?

– Поймаем его, вот увидишь.

– Кого?

– Ты наше телевидение смотришь? – не отвечая на вопрос, спросил Лешка.

– Последнее время некогда было.

– Батюшкин прячется. Нашу бригаду тысяч на шестьдесят кинул. Будет он кровью плакать! – погрозил он невидимому обидчику.

Коля вернулся домой, снял шапку, погладил бритую голову. На столе валялась нетронутая записка: «Гиви, куда ты исчез? Черкани тут, если соберешься уходить, где тебя искать».

Компаньон не появлялся третий день. Коля безвылазно сидел один. Русскоговорящий эфир пылал «событиями». Выяснилось, что Батюшкин действительно скрылся. Акции «Международного культурного центра» номинальной стоимости не имеют, деньги ушли неизвестно куда. Акционеры забегали по судам, но в отсутствие обвиняемого начались сложности. На телевидении любимый всеми толстяк Менджерицкий собирал интересующийся народ на серию передач-дискуссий по данной теме.

Обвиняли концертного продюсера Топельберга во ввозе в США, под видом гастролей, девиц легкого поведения. Танцовщицы из стриптиз-баров согласились сотрудничать с полицией и давали показания. Англоязычные СМИ погнали новую волну россказней о «русской мафии».

Вылезать из дома в такой ситуации было опасно. Коля не вылезал, слушал «процессы», ждал Гиви.

Наконец компаньон объявился:

– Коля, я – у Томы. Радио слушаешь?

– Слушаю.

– Через пять дней новостей прибавится. Мы решили отъехать в Палм-Бич, Тома выяснила, участки земли там пока дешевые. Есть смысл срочно вложиться. Встретим Новый год на юге. Собирай чемодан. Возможно, надолго задержимся. Видел Лори?

– Нет. Передали, что на Новый год будет звонить. Куда она позвонит, если я уеду?!

– Велика беда! Сам позвонишь. Пригласишь на море. Продолжите медовый месяц в человеческой обстановке. Положение у нас очень серьезное.

– Что с квартирой делать?

– Лучше откажись. Адрес исчезнет. Тома съезжает. Встретимся завтра в банке. Не опоздай, он завтра закроется на три дня.

В банке Гиви удивился:

– Почему два пакета? Ты по долям разделил?

– Один останется тут.

– Зачем?

– Гарантия, Гиви. Надо посмотреть, что за махинация.

– Абсолютно чистое дело. Томина приятельница…

– У меня уже есть кое-какой опыт. Давай не рисковать всеми деньгами.

– Какой риск! – вскипел Гиви. – Участки скупаем за одну четверть продажной цены. Получается, ничего вкладывать не надо.

– Американцы давно бы раскупили, если так. В чем трюк?

– В контракт из наших никто не вникает, и никто не объяснит, что продать их нельзя, пока не построил дом, и в какие суммы выливаются налоги и обустройство.

– Не люблю я твою Тому, – сказал Коля и отвернулся. – Как хочешь! Деньги твои. Моих тут – только что «воранули», как ты называешь.

– Падло ты! На совесть давишь! – И тут же остыл. – Я соглашаюсь. Уважаю дружбу. Если понадобится, ты полетишь за деньгами, договорились?