Ган Хан - Вегетарианка

Все, времени уже не осталось.

Она вешает сумку на плечо и отодвигает стул. Сгорбившись, покидает палату. Оборачивается и видит все так же лежащее под покрывалом жесткое тело Ёнхе. Она еще сильнее прикусывает губу. И идет в сторону холла.

Коротко стриженная медсестра проходит мимо, держа в руках маленькую пластиковую корзиночку, и садится за стол. В корзиночке принадлежности для стрижки ногтей. Пациенты, выстроившись в ряд, по одному подходят к ней и получают кусачки. То ли каждый из них находит в этом какое-то удовольствие, то ли по другой причине, но на выбор кусачек уходит довольно много времени. В сторонке санитарка со скрученными в узел волосами стрижет ногти больным, страдающим старческим слабоумием.

Она стоит, молча наблюдая за этой сценой. Острые предметы, которыми можно пораниться, длинные веревки или шнурки, которыми можно обвить шею, в больнице запрещены. И не столько из опасения, что больной нанесет вред другому, сколько для безопасности самого больного. Она смотрит на лица пациентов, занятых своими руками, старающихся закончить эту процедуру и сдать кусачки медсестре до конца отведенного им времени. Часы на стене показывают два часа пять минут.

В стеклянной двери мелькает белый докторский халат, и в вестибюль входит лечащий врач Ёнхе. Он поворачивается и привычным движением запирает дверь. Наверное, так во всех больших больницах, но в психиатрических отделениях авторитет врача кажется еще выше. Возможно, из-за того, что больные находятся в изоляции. Словно увидев Спасителя, пациенты тут же окружают его со всех сторон.

– Доктор, послушайте. Вы поговорили с моей женой? Стоит вам только сказать, что хорошо бы меня выписать…

Мужчина средних лет опускает в карман халата врача заранее приготовленный клочок бумаги.

– Это номер телефона жены. Стоит вам только раз позвонить ей…

Не дав договорить мужчине, пациент преклонного возраста, на вид слабоумный, встревает со своей проблемой:

– Доктор, поменяйте мне, пожалуйста, лекарство. Дело в том, что у меня постоянно в ушах… у-у-у… стоит звон.

Неожиданно к врачу подходит женщина, страдающая манией преследования, и начинает кричать:

– Доктор, а со мной вы не будете разговаривать? Вон тот человек избивает меня, житья не дает. Нет, что вы делаете? Почему вы пинаете меня? Просто словами нельзя сказать?

Врач с привычной улыбкой профессионально утешает больную:

– Когда же я пинал вас? Минутку. Сначала я поговорю с этим господином. Когда у вас начался звон в ушах?

В ожидании женщина громко топает ногами, а на ее перекошенном лице отражаются скорее горе и беспокойство, нежели агрессивность.

Снова открывается дверь, и входит врач, которого она видит впервые.

– Это терапевт.

Это прошептала Хичжу, как-то незаметно оказавшаяся рядом. Очевидно, терапевт состоит в штате, как положено по правилам каждой психиатрической больницы. Он выглядит очень молодо и производит впечатление холодного, но умного человека. Наконец лечащий врач Ёнхе освобождается от больных и, стуча ботинками, подходит к ней. Сама не зная почему, она нерешительно отступает на один шаг назад.

– Поговорили с сестрой?

– Как мне показалось, она ничего не осознает.

– Именно такое впечатление она производит внешне, однако все ее мышцы сильно напряжены. Она не потеряла сознание, наоборот, на чем-то сосредоточена. Если вы заметите, как она реагирует в момент насильственного вывода ее из этого состояния, то поймете, что она абсолютно все понимает.

Врач выглядит искренним и немного напряженным.

– Поскольку для вас она родной человек, возможно, наблюдать за процессом будет трудно. Решайте сами, как поступить, однако, на мой взгляд, вам лучше при этом не присутствовать.

Она отвечает:

– Я поняла. Но… Думаю, все будет нормально.

В коридоре появляется санитар, у него на плечах всем телом извивается Ёнхе. Он направляется в пустую двухместную палату, и она входит туда следом за персоналом, собравшимся для проведения операции. Лечащий врач был прав. Ёнхе ясно все осознает. Ее телодвижения резкие и ожесточенные. С трудом верится, что совсем недавно она тихо лежала, не подавая никаких признаков жизни. Из ее горла вырывается крик. Она с трудом разбирает слова:

– Пусти!.. Пусти-и-и!

Два санитара и медсестра берут Ёнхе, дрыгающую ногами, и укладывают на кровать. Связывают ей руки и ноги.

– Вам лучше выйти.

Это главная медсестра говорит ей, стоящей в смятении, не знающей, что и думать.