Джонатан Фоер - Вот я

> И все?

> Нет. Вообще-то нет. Я собираюсь это место взорвать.

> Какого хера?

> Я устраиваю прием на крыше старой фабрики цветной пленки через дорогу. Посмотрим оттуда.

> Бежим!

> Цветной пленки?

> Не надо бежать, никто не пострадает.

> Ей можно верить.

> Пленки для старинных камер.

> Тебе даже не надо верить мне. Просто подумай: если бы нужно было бежать, ты уже был бы труп.

> Это какая-то ебанутая логика.

> И последнее, пока мы не разошлись: знает кто, зачем в самолетах приглушают свет при взлете и посадке?

> Что за херня?

> Чтобы пилоту было лучше видно?

> Просто расходимся, ладно?

> Электричество экономят?

> Не хочу умирать.

> Хорошие догадки, но неправильные. Просто что это самые опасные моменты полета. Более восьмидесяти процентов аварий происходит при взлете или посадке. Свет приглушают, чтобы ваши глаза адаптировались и могли видеть в темноте затянутого дымом салона.

> Для таких штук должно быть название.

> Из синагоги можно выйти по подсвеченной дорожке. Она выведет. Или иди за мной.

Джулия стояла в ванной над своей раковиной, Джейкоб над своей. Парные раковины: такие были в некоторых старых домах Кливленд-парка, как и затейливый плинтус, обрамляющий паркетные полы, оригинальные камины и переделанные газовые рожки. Дом а так мало в чем отличались, что стоило радоваться всяким мелким отличиям, а то иначе не понятно, ради чего так надрывался. В то же время ну кому, если честно, нужны эти парные раковины?

— Знаешь, что у меня спросил Бенджи? — начал Джейкоб, глядя в зеркало над своей раковиной.

— Будут ли окаменелости окаменелостей, если Земля просуществует столько, сколько для этого надо?

— Как ты узнал…

— "Радионяня" знает все.

— Точно.

Зубной нитью Джейкоб почти всегда орудовал при свидетелях. Сорок лет нерегулярного использования нити и всего три дупла — масса времени сэкономлена. Этим вечером, при свидетеле-жене, Джейкоб чистил зубы нитью. Ему хотелось провести немного времени у этих парных раковин. Или немного уменьшить время там, в одной кровати.

— В детстве я придумал собственную почту. Из коробки от холодильника сделал почтовое отделение. Мама сшила мне униформу. У даже были марки с портретом дедушки.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросила Джулия.

— Не знаю, — ответил он, не вынимая нитку. — Просто вдруг вспомнил.

— Зачем ты это просто вспомнил?

Джейкоб хохотнул:

— Ты прямо доктор Силверс.

Джулия, без смеха:

— Ты любишь доктора Силверса.

— А отправлять мне было нечего, — продолжил Джейкоб, — так что я взялся писать письма маме. Меня привлекало само действо: содержание писем не заботило. Так или иначе, в первом я написал: "Если ты читаешь, значит, наша почта работает!" Это я помню.

— Наша , — повторила Джулия.

— Что?

— Наша. Наша почта. Не моя почта.

— Может, я написал моя , — ответил Джейкоб, сматывая нить с пальцев, на которых остались следы-колечки. — Точно не помню.

— Ты помнишь.

— Не знаю.

— Помнишь. Потому и рассказываешь мне.

— Она была отличной матерью, — сказал Джейкоб.

— Я знаю. И всегда знала. Она умеет внушить мальчикам чувство, что лучше них нет никого на свете и что они не лучше никого другого на свете. Тут не просто удержать равновесие.

— Папа не умеет его держать.

— А он никакой не умеет устанавливать.

Следы от колец уже изгладились.

Джулия протянула мужу зубную щетку.

Джейкоб попытался что-то выдавить, но безуспешно, и сказал:

— Паста кончилась.

— В шкафчике есть еще тюбик.

Ненадолго установилась тишина, пока они чистили зубы. Если каждый день они тратили по десять минут, готовясь ко сну, — а они точно тратили их, точно не меньше, — то за год набежало бы шестьдесят часов. Дольше готовились вместе ложиться в постель, чем бодрствовали вместе в отпуске. Они были женаты шестнадцать лет. За этот срок оба истратили на подготовку к сну сорок полных дней, почти всегда у вожделенных и одиноких парных раковин, почти всегда в тишине.

Через несколько месяцев после переезда Джейкоб придумал почту для мальчиков. Макс посуровел. Меньше смеялся, больше хмурился, сесть непременно стремился у окна. Себе Джейкоб мог не признаваться, что видит это, но вот и другие стали замечать это и говорить об этом — Дебора отозвала его в сторону и спросила: "Как тебе Макс?"

Джейкоб нашел на "Этси" старинные подвесные почтовые ящики и навесил по одному на двери мальчиков и на свою. Он сказал им, что у них будет собственная тайная почта, чтобы передавать те сообщения, которые невозможно высказать вслух.