Дорис Лессинг - Лето перед закатом

В ту первую ночь по взаимному согласию они разошлись по своим комнатам: сначала он настаивал, чтобы она зашла к нему, но потом все-таки решили перенести встречу на завтра.

Кейт шла по коридорам отеля, мысленно представляя себе, как после недель любви иди других видов человеческого общения за каждой дверью прощаются ее подопечные делегаты: произносятся последние нежные слова; сама Кейт тоже могла бы быть на месте этих женщин-делегаток, если бы походила по характеру на Мэри… Джеффри слишком молод для нее; нет, слишком стар; словом, он не в том возрасте, в каком нужно. Будь ему двадцать – двадцать пять лет… да, тогда он мог бы еще сойти за «юношу» для нее, женщины на склоне лет. Если бы ему было больше тридцати пяти, то он бы приближался к ее возрастной группе. Но тридцать два… А правомерно ли судить о людях по поступкам, которые они якобы должны совершать в соответствии со своим возрастом, в соответствии с принадлежностью к отряду млекопитающих или просто потому, что они члены человеческой коммуны? Во всяком случае, с такими мерками подходят к большинству людей, и лишь единицы способны подняться выше этих условностей. Джеффри в тридцать два года должен по законам своего круга быть одержим стремлением «выбиться в люди», сделать хорошую партию, если он этого еще не сделал, и зажить полнокровной жизнью. А он не пошел по проторенному пути, но и не свободен от пут условностей. Компромиссов он не желал, только «или» – «или»: «Или я устраиваюсь на подходящую работу, обзавожусь домом и детьми, или продолжаю плыть по течению, куда вынесет. У половины моих друзей есть приличная работа, дом, семья; другая половина живет беззаботно, не обременяя себя никакими обязанностями. Что меня ждет впереди? Свобода или силки коммерции?» В нем самом и в его дилемме было что-то очень несовременное.

Но он был ей определенно симпатичен.

Надо бы ей сейчас ехать домой в Англию, попроситься к кому-нибудь из друзей на квартиру или просто снять комнату – у друзей, конечно, будет не до отдыха, там она сразу же втянется в привычную упряжку домашних забот, которые поглотят все ее время, – и тихо сидеть, и пусть ледяной, пронизывающий ветер дует что есть мочи.

У нее было такое ощущение, будто ее уносит неведомая сила, как при отливе, – каким-то непонятным образом все это связано с мужем, но в то же время зачем зря его винить? Он не виноват в том, что с ней происходит, в том, во что она превращается, а она знала, что ей не стоит ехать с Джеффри в Испанию, не стоит становиться его любовницей. Она уже заранее предчувствовала, что потом, когда Джеффри станет ее прошлым, он будет казаться ей скучным и нудным. Но сейчас она почему-то никак не могла заставить себя вернуться в Лондон, снять там комнату и провести остаток лета в тихом одиночестве.

Стоило Кейт закрыть глаза, как ей снова приснился сон. Как будто она была в кино. Смотрела фильм столетней давности, виденный ею уже раньше – не во сне, а наяву, дважды. Фильм повествовал о злоключениях несчастной черепахи, которая после атомного взрыва на одном из островов Тихого океана потеряла ощущение пространства и, отложив яйца, вместо того чтобы по законам природы направиться к океану, пошла в глубь острова, в безводную его часть, где ее ждала неминуемая гибель. Кейт сидела в темном зале и смотрела, как на экране бедное животное медленно уходит от воды, навстречу смерти, и думала: «О, тюлень, мой несчастный тюлень, ведь я должна спасти его, это мой долг, где ты сейчас, тюлень?» Думая так, она поняла, что видит все это во сне и что во сне ищет свой другой сон – сон про тюленя; для черепахи, которая все равно обречена на смерть, она уже ничего сделать не может, но тюленя она должна спасти во что бы то ни стало; только, словно заблудившись в лабиринте комнат чужого дома, она попала в другой сон и никак не могла найти дорогу в свой, нужный ей… Где же все-таки ее тюлень? Может быть, лежит, бедняга, где-нибудь среди острых скал, всеми покинутый, и ждет Кейт, вглядываясь в даль своими темными глазами?

Весь следующий день она провожала делегатов, разъезжающихся по домам; это не входило в ее обязанности, все свои дела она уже закончила, но ее натура не позволяла устраниться. А ночью, когда разъехались в разные уголки мира последние участники конференции, Кейт примкнула к той группе постояльцев отеля, которые имеют обыкновение не ночевать в своих номерах, а возвращаться туда, крадучись, с ранними лучами солнца, когда в коридорах начинают появляться первые горничные.