Дорис Лессинг - Лето перед закатом

Сидеть вот так в кафе, не привлекая к себе внимания, было все равно что присутствовать на спектакле в театре.

На следующий день начинались заседания новой комиссии – «Синтетические продукты питания для «третьего мира». Это будет событием меньших масштабов, чем предстоящая конференция в Турции, но тем не менее с континента продолжали прибывать все новые делегаты. И вот к одиннадцати утра все секретарши и девушки из отдела информации – кто в одиночку, кто парами – заняли в кафе свои места, делая вид, что и не смотрят туда, где вот-вот должны появиться их будущие партнеры – по сексу или по работе – на ближайший месяц или около того. Затем начали прибывать делегаты – разные по росту, цвету кожи, комплекции, степени привлекательности – как правило, по одному. Обе команды (трудно избежать спортивной терминологии – приготовиться, внимание, старт!) стали приглядываться друг к другу. Затем следовало знакомство:

«Разрешите присесть? Я – Фред Ванакер из Нью-Йорка».

«Если не ошибаюсь, вы – мисс Гановер? Меня зовут Хесукиа, из Ганы».

Многие пары «отпочковывались» уже к концу первого дня, а остальные намечались.

Театр, да и только – даже интереснее, поскольку Кейт сама была действующим лицом в этом спектакле.

Правда, она вовсе к этому не стремилась, кроме того, теперь она знала, знала почти наверняка, что ей не следовало поддаваться на уговоры Чарли Купера со всеми его соблазнами и, вместо того чтобы катить куда-то за тридевять земель, надо было остаться в Лондоне, снять комнатенку на лето и жить себе, хлопот не ведая. В полном одиночестве.

А теперь вот, несмотря на то, что ее термостат был поставлен на «холодно», ей то и дело приходилось уклоняться от попыток завязать знакомство. Мужчины всех оттенков кожи – черной, шоколадной, оливковой, розовой – столь часто предлагали ей свое общество («Это место не занято?»), что Кейт поневоле взглянула на себя со стороны, глазами этих мужчин. Она увидела, как и не раз до того видела во многих зеркалах, женщину с каштановыми волосами, на редкость белой кожей и добрым, как у верного спаниеля, взглядом. (Ей вдруг стало противно, что она всегда стремилась жить для других и заботиться о ком-то, она даже прозвала себя «собакой» и «рабыней», не преминув отметить, что это – нечто новое в ней, раньше она ничего подобного за собой не замечала.) Причем женщина эта, к которой как магнитом тянуло мужчин, была на двадцать лет старше многих девушек вокруг. Значит, с первого взгляда ей нельзя было дать сорока с хвостиком. Она находилась в той стадии вечной молодости, ради достижения которой женщины не жалеют ни времени, ни сил. (Вернее – так Кейт стала все чаще последнее время думать, буквально одержимая этой мыслью, – далеко не все женщины, а только те, кому посчастливилось родиться в странах с высоким уровнем жизни, где женщина не выглядит старухой в тридцать лет.) Когда ей, откинув в сторону тщеславие и предвзятость, удавалось проследить за поведением претендующего на ее внимание мужчины, она замечала, что он, независимо от собственного возраста, обнаружив, что Кейт далеко не тридцать (как ему показалось издали), нерешительно приостанавливался – всего на миг, почти незаметно для глаза. Но, поборов мимолетное сомнение и окинув ее опытным взглядом (как проститутка или фотограф), каким оцениваются способности индивидуумов на аукционах секса и на бирже труда, он все же подсаживался к ней за столик и бывал весьма доволен тем, что нашел приятную собеседницу. Словом, ее внутренний термостат был явно послушен ее воле.

Однако хоть эта игра и доставляет ей удовольствие – действительное удовольствие, что греха таить, – сейчас не это главное. Надо еще что-то придумать, потому что одна регулировка внутреннего огня не очень спасает от навязчивости мужчин, ищущих приятного общества. А вот что именно – это вопрос. Уж не прикажете ли отказаться от косметики, обрядиться в старушечье платье и стать образиной, на которую взглянуть страшно?

Нет, это совсем уж нелепо: превратить себя в старуху только из-за того, что… Скоро Кейт сделала для себя открытие: достаточно принять безучастный вид, ссутулиться, грузно, всем телом, обмякнув на стуле, и как-нибудь непривлекательно расставить ноги – и ты спасена, тебя оставили в покое. Она могла поклясться, что это так. Между тем живая, подтянутая, с интригующе выставленными из-под стола изящно скрещенными ногами, она одним своим видом подавала сигнал.

И Кейт вдруг с острой болью осознала, что женщина, которая своим видом отпугивает людей и отбивает у них всякую охоту подойти и заговорить, может в мгновение ока, стоит ей только захотеть, преобразиться и привлечь к себе внимание: улыбка, живой взгляд, вздернутый подбородок, расправленные плечи и спина – вот и все, что требуется, чтобы мужчины потянулись к ней.