Алексей Леснянский - Отара уходит на ветер

— Кое-где можно и с дырами, — говорю. — Овцы под дождём вообще до нитки промокают и ни фига. Ну, просочится на них три капли с крыши и чё? Не помрут, поди.

Пижон вскидывает на меня удивлённый взгляд. Смотрю, он реально не понимает, о чём я вообще.

— Батя не узнает, — продолжаю.

Теперь Пижон всё понимает. Он хмыкает с усмешкой и возвращается к работе.

— На себя всё возьму, ты не при делах, — решаю идти до конца, хотя уже вижу, что моя настойчивость не вызовет в напарнике ничего, кроме презрения.

— Дуй с крыши, без тебя управлюсь, — отвечает.

— Ген, ты чё? — говорю.

— Чё слышал, — отрезает и через пару секунд добивает: «Не боись, бате не сдам».

Я начинаю сгорать не только от жары.

— Больше не буду, — говорю после продолжительной паузы.

— Ничё, ничё — бывает, — отвечает Пижон, поднимает глаза к небу, щурится от слепящего солнца и радостно улыбается, как будто мы тут его крышу кроем, как будто он та овца, на которую теперь ни одной капли дождя не упадёт.

В тот день провозились мы на кошаре до ночи. А ведь назавтра Гене надо было рано вставать, раньше меня, хотя мне тоже в начале шестого. Признаться, после этого разговора шестерил я перед товарищем конкретно, старался ему во всём угодить, предупреждал все его желания. Не от страха шестерил, что он заложит меня отцу. Из уважения, конечно.

А вот ещё случай. Тут мне один сибирский мужик написал о том, что у нас старики брошены и что пенсия у них такая, что инфузория не прокормится. Типа, я не знаю. Сижу и снисходительно улыбаюсь в монитор, он всё равно не увидит. Славный чудак. В общем, печатаю ему скрещёнными пальцами, что я с ним полностью согласен. Видишь ли, читатель, этот мужик рулит одной (единственной) в Сибири премией, влияет, так сказать, на умонастроения нации. Может, от его вопля души и впрямь что-нибудь изменится, может, действительно пенсии поднимут, — откуда мне знать? Вот как его разочаровать?! Как пустить эшелоны его железных выкладок под откос?! Что я партизан какой-нибудь?! Между тем так и есть, хоронюсь в переписке под ником. Что он фашист разве?! Ну, фашист не фашист, а сибирский сепаратист в отставке (запасе) — это точно. Словом, рука у меня не поднимается написать господину N о том, что государство в вопросе о пенсионерах вообще не при делах, а потом привести ему в пример своего знакомого, который просто взял старых родителей к себе и убил несколько зайцев.

— Ты зачем, — спрашиваю у знакомого, — нам всё с ног на голову поставил? Мы, значит, на государство стариков хотим скинуть, а ты, стервец эдакий, домой родителей взял! Ведь, по твоим словам, теперь у тебя не только родители довольны! Ты ведь, оказывается, и в детсаде, в котором, видите ли, нет мест, перестал нуждаться, — дед с бабкой у тебя с внуками сидят! Но тебе и этого мало! Говоришь, вы с супругой ещё и высвободились на пятьдесят процентов, когда детей на воспитание старикам отдали! Теперь вы с женой без помех занимаетесь карьерой, получаете образование, ходите к друзьям, ездите на Багамы!

— Я уж молчу, что решился квартирный вопрос моего брата, — добавляет. — Он с женой теперь в родительском доме живёт.

— Рано радуешься, — говорю. — У тебя дети без детсада не социализируются. Им общение со сверстниками нужно.

— На то и дед, — отвечает. — Он и не даёт пацанам за компом засидеться, на улицу их гонит, а там они где за мячик подерутся, где уже и за правду — так и социализируются мало-мало.

— Сукин ты сын, — говорю.

— Куда там, — скромничает. — Просто тупо взял и подогнал своё решение по родителям под заповедь «Почитай отца и мать», а потом как-то сам по себе начал нарастать положительный снежный ком: пристроенные дети, высвобождение времени, карьерный рост, увеличение доходов, учёба, счастливый брат.

Вот такой у меня народ, а не такой, как у некоторых. С выдумкой народ. Из дерьма конфету с чёрной начинкой созидающий (что-то не любят у нас конфеты с белым нутром).

Ну и бомба напоследок. Запаливаю фитиль. У нас тут китайцы под боком лес валят. Законно. То есть я совсем не уверен, что законно, но пусть будет законно — дадим китайцам фору, бог с ними. В полукилометре от этого безобразия лесничий Кондратий Христолюбов с тремя сынами живёт. И что вы думаете? Полагаете, егерь писульки стал кропать в высшие инстанции, что, мол, пропадают лёгкие планеты почём зря? Ага — щас! В том месте, где китаец один мачтовый кедр спиливает, семейная сборная лесничего два саженца втыкает. Вот такая арифметика. Главно, без бабских склок у них там, здоровая конкуренция какая-то, задорно всё, весело, по-спортивному зло. Может, чистый таёжный воздух влияет — не знаю. Словом, живут бойцы лесного фронта рядышком, обедают за одним столом, кашеварят по очереди, общаются преимущественно на китайском.