Александр Етоев - Пещное действо

Зискинд стал наседать, в его фосфорных пальцах, словно бритва, была зажата монета; чья — чью? — две их монеты танцевали смертельный танец; щель была равнодушна к обеим; монеты терлись, разлетались и сталкивались, череп бился о череп, и в глазницах бурлила ночь.

Капитан, улыбаясь, смотрел на механическую кукушку. Анна Павловна стояла, смотрела, потом сказала:

— Послушайте, джентльмены, я не знаю, чего вы стараетесь, но дамам обычно принято уступать.

— Эта мертвая птица, Анечка, она умеет гадать, — сказал Капитан. — Я видел таких в Уэльсе, тамошние валлийские шарлатаны…

— Ну мальчики, ну пожалуйста.

— Анна Павловна, какие могут быть возражения, — сказал Зискинд.

— И я говорю. — Пучков освободил ей дорогу.

Монета Анны Павловны провалилась в щель.

— Кнопку, — напомнил Пучков и показал на кнопку.

Где-то над головами плыла ворчливая туча. Автомат молчал. Капитан отыскал в темноте обросший мохом бугор и сел, вытянув ноги. От него осталась одна улыбка и тихое телячье причмокивание.

Анна Павловна стукнула по кожуху кулаком, по лбу ее проползла морщина. Пучков со знанием дела давил на кнопку возврата. Зискинд тихо переживал.

И тут выкрашенная в серебро кукушка, приподняв раздвоенный хвост и низко опустив крылья, задергала головой и выдавила хриплое «ху» — одно-единственное.

— Год, — едва слышно прошептал Зискинд.

— Да уж, — Пучков надул небритые щеки.

Анна Павловна посмотрела на одного, на другого, потом на птицу, потом себе под ноги.

— Зискинд, теперь ты, — сказал Пучков.

— Я уступаю.

— Была не была, — Пучков опустил монету.

И снова — хриплое «ху», одно-единственное. Пучков пожал плечами и отошел. Зискинд медленно заносил руку над щелью, долго держал ее в воздухе — примеривался, потом так же медленно провалил кружок в аппарат. И замер, уставившись на кукушку. Та выхрипела свое «ху» и безжизненно свесила голову.

Капитан засмеялся. Зискинд с обидой посмотрел в его сторону.

— Я вспомнил…— начал говорить Капитан, но Зискинд его оборвал:

— Твоя очередь.

— Мне не на что, я свою потерял.

— Так несправедливо. Мы знаем, а у тебя, может быть…

— Здесь твоя. — Пучков достал кошелек. — Случайно нашел, на.

— Пучков, чтобы мне не вставать, брось за меня, пожалуйста.

— Нет, все слышали?

— Я брошу, — сказала Анна Павловна и опустила монету.

Кукушка продолжала молчать.

— Наелась, — сказал Капитан.

— Господа, — взял слово Зискинд, — что же это такое?

— Он оглядел всех нехорошим взглядом. — А тот год, который мы заплатили?.. Если из этого, — он показал на кукушку, — вычесть этот, — он помахал билетом, — получается…

— Ноль получается, — сосчитал за него Пучков.

— Ноль. — Зискинд стал тревожно оглядываться, словно решал из-за какого ствола ждать постука старухи с клюкой.

— А вот мы ее…— Пучков нырнул за стволы и через минуту вернулся, неся в руке саквояж с инструментами. Он быстренько расправился с задней крышкой и стал копаться во внутренностях. Зискинд подсвечивал ему зажигалкой.

— Ржавые, — раздался из глубины голос Пучкова. — И пружина, и кривошип.

— Ржавые? — переспросил Зискинд.

— Все штыри сточены, кроме первого. С ней все ясно. Поэтому и кричит только раз. — Он вылез, поставил крышку на место и стал отряхиваться от ржавчины. Птица подняла голову, опустила хвост и крикнула. После этого раздался щелчок, будто с дорожки соскочила игла, и птица крикнула снова. И пошло. Она хрипела и щелкала, щелкала и давилась звуками. Она сыпала год за годом, но никто уже не считал, всем уже расхотелось. Зискинд, тот вообще вставил в уши пальцы, а Пучков поднял саквояж и отправился к «самоедке».

Через час в лесу просветлело и объявился Жданов. За каким-то из поворотов начиналась древняя вырубка, и на ней меж оплывших пней сидели двое.

— Пучков, у тебя болотной воды осталось? — спросил Жданов, вытирая рукавом рот, когда «самоедка» поравнялась с сидящими.

— С галлон, — ответил Пучков.

— Налей. — Жданов протянул кружку. Руку его вело. — Пьем мертвую. — Он толкнул в бок сидящего на соседнем пне Кишкана. — Мертвую пьем? — Тот качнулся, но не упал, мотнул опущенной головой и, не разлепляя век, вытащил из-за спины нож. Сделав им вялый взмах, он вернул нож на место. Жданов посмотрел на Анну Павловну и повторил, уронив голову: — Мертвую.

— Приехали — пьяный Жданов. — Анна Павловна всплеснула руками. — А этого ты где подцепил?

— Вот. — Жданов поднялся и откуда-то из-за пня достал холщевый мешок. Только сейчас все заметили, что на нем Кишкановы шаровары. — Спокойствие, смотреть никому не советую, особенно, козочка, тебе. — Он приподнял мешок: легко — весу в нем было не много. Что-то выпуклое и круглое проступило сквозь натянувшуюся холстину. Он тряхнул. Резкий, сухой стук. — Зискинд, ты слово «ксениласия» знаешь?