Этгар Керет - Рассказы из разных сборников

Складка вновь вернулась в уголок его рта, а все его тело содрогнулось. "Я не могу продолжать так, без сна. Без еды. Без любви. У кого есть время на любовь, когда вокруг так много страдающих? Это просто кошмар. Пойми, я никогда не хотел быть таким. Я одержим, только в меня вселился не бес, а ангел. По крайней мере, если бы это был бес, уж кто-нибудь позаботился бы о том, чтобы прикончить меня, а так?.." Грейс испустил короткий стон и закрыл глаза. «Послушай», — продолжал он — "Здесь все деньги. Возьми их. Поднимись куда-нибудь на крышу или на балкон и прикончи меня. Я не в состоянии сделать это сам, а с каждым днем мне будет все тяжелее. Я послал деньги, я заказал свое убийство." — Он вытер слезу с лица. — "Это было тяжело. Мне это сделать очень тяжело. Я не уверен, что у меня хватит сил проделать это еще раз. Пожалуйста, поднимись куда-нибудь на крышу и закончи все это. Я задыхаюсь." — Я смотрел на него. На его страдающее лицо, как у Иисуса на кресте, точь-в-точь, как у Иисуса. Я ничего не сказал, я не знал, что сказать. У меня всегда находятся верные слова, подходящие к случаю, неважно, говорю ли я с попом на исповеди, с проституткой в баре или с агентом федеральной службы. Но что сказать ему? С ним я снова был испуганным мальцом из сиротского приюта, который съеживается от каждого случайного движения. Он был хороший человек, единственный хороший человек. Я никогда в жизни не смог бы его убить, ничего не поможет, просто палец не нажмет на курок. "Я сожалею, мистер Грейс" — прошептал я. "Я просто…"

"Ты просто не можешь убить меня" — улыбнулся он. — "О'кэй. Знаешь, ты ведь не первый. До тебя уже двое других вернули конверт. По-видимому, это — проклятие. Только если ты, мальчик из того сиротского приюта…" — Он повел плечами — "Я с каждым днем буду все больше слабеть, я думал, что ты сможешь отплатить добром за добро." "Я сожалею, мистер Грейс" — прошептал я, на глазах у меня стояли слезы. — "Если бы я мог…" "Ничего!" — сказал он. — "Я понимаю. Ничего не случилось. Забудь об этом." — Он усмехнулся, увидев банкноту в моей руке. — "Я уже заказан. Не возражай. Я не должен был сам беспокоиться. Знаешь, это как болезнь." — Я сунул смятую банкноту обратно в карман. Сказал спасибо и пошел. Я сделал несколько шагов, когда он окликнул меня, я забыл свое ружье.

Я вернулся взять ружье. Тихо выругался. Я вел себя как любитель. Через три дня, в Далласе, я застрелил какого-то сенатора. Это была тяжелая цель. Дальность двести ярдов, видна была только половина корпуса, к тому же дул боковой ветер. Сенатор умер прежде, чем упал на пол.

Ночью мне приснилось, что я — сорокалетняя женщина, и что мой муж — генерал запаса. Мой муж сейчас заведует матнасом в бедном районе. С подчиненными у него сложились гадкие отношения. Работники его ненавидели, потому что он все время орал на них. Они жаловались, что он ведет себя с ними, как с призывниками.

По утрам я делала ему яичницу, а по вечерам шницель с пюре. Когда он был в хорошем настроении, он говорил, что еда превосходная, он не разу не доел до конца. Приблизительно раз в месяц, в пятницу, он приносил домой гадкие цветы, которые ему продали русские ребятишки, когда он слишком долго стоял на светофоре.

Ночью мне приснилось, что я — сорокалетняя женщина, и что у меня болезненные месячные и кровотечение, и что вдруг я вижу что все тампоны у меня закончились, и что я пытаюсь убедить? моего мужа, что он — полковник запаса и сказать ему, чтобы он съездил в «Суперфарм» или, по крайней мере, свозил туда меня, потому что у меня нет водительских прав, а даже если бы и были, автомобиль все еще с армейским номером и так или иначе мне все равно запрещено водить его. Я сказала ему, что это срочно, но он не согласился. Только все время бормотал что-то во сне, и говорил, что еда — дерьмо, и что он не разрешает поварам уезжать домой каждую неделю, потому что здесь армия, а не летний лагерь. Я клала под себя сложенную несколько раз марлю, я пыталась лежать на спине, не дыша, не двигаясь, чтобы не пролиться. Но все тело болело, и кровь пузырилась во мне с таким звуком, который издает испорченная канализация. Кровь текла по моим бедрам и ногам, брызгала мне на живот. И марля становится вроде липучки, прилипающей к моим волосам и к коже.

Ночью мне приснилось, что я — сорокалетняя женщина, и что я и вся моя жизнь сама себе отвратительна. Потому что нет у меня водительских прав, потому что я не знаю английского, потому что я не разу не была за границей. А кровь, что сочилась из меня стала подсыхать и мне это казалось пролятием. И что этим месячным не будет конца.